Про Коррекцию и нашу медицину

Про Коррекцию

Тот фрагмент игры, который мне удалось увидеть - был хорош. Очень впечатлил Белый Рыцарь с агитирующими речами и вообще вся тема с Белизной. Да, пафос. Но нужный и прекрасный. Кто Кинга читал, тот поймет. Лично мне "белая" тема была очень близка и в ночной драке удалось оторваться по-полной. Вообще понравилось ночное моделирование, красно-черно-белая тема и то, как игроки становились "жителями" и играли совсем не то, что днем.
В этой же ночной драке Чару прилетело по голове и следующим днем мы с полигона снялись в город. Сотрясение мозга - такая штука, с которой не поиграешь.
Огромное спасибо Тринити, который, только заехав на полигон, согласился отвезти нас обратно. Машина то есть, а вот водителя нет. Он как раз голову повредил.
И Тринити оказался единственным на полигоне человеком, который был а) трезв б) умел водить тачку с мкпп в)согласился на этот подвиг.
Я очень извиняюсь перед Гакханом и Гэлли - мы вчетвером внезапно уехали с игры, да еще и Тринити сорвали, а он, как я понимаю, один из ключевых. И спасибо за то, что отнеслись с пониманием - бегали искали водителя, покупали лекарство и все такое.
Очень жаль, что пришлось так все бросать, но так уж вышло.
Игр впереди еще много, а голова одна.

"Забудьте о том, что у вас в дипломе написано слово врач"

Прибыв в город, повезли мы товарища в травму. И там случается совершеннейший пиздец. Доктор назначает пациенту с сотрясением ГМ_месяц_ постельного режима, никаких таблеток и отказывается давать направление на рентген.
Я охреневаю и иду общаться с доктором. Тетя улыбается и говорит мне "а зачем рентген? Если бы там была дырка в черепе - вы бы заметили". Видимо других вариантов тетя не знает. Либо целый череп, либо с дыркой. Хуле тут. И дальше мне "если вы мне обоснуете зачем тут рентген - я выпишу направление". Ну, я обосновал. Разнообразно. Таки сняли череп, все хорошо. Тетя-травматолог, назначившая месяц постельного режима, назначает также визит в больничку через два дня. После сотряса. Нет, мата уже не хватает просто.
Но в который раз я радуюсь тому, что знаний в области медицины у меня есть. Потому что наша медицина - это какой-то пиздец. Выживают либо назло, либо имеющие в друзьях врачей с руками из нужного места.
Я не знаю, как хуево надо учиться в меде, чтобы назначить человеку с сотрясом (а не ушибом) ГМ месяц постельного, не назначить диуретик, отказаться снимать череп (исключить вариант с трещиной) и при этом через два дня после травмы предписать явиться в больничку.
Сейчас с товарищем все хорошо. Лежит себе свою положенную неделю и скучает)

@темы: О жизни, РИ, Удивительное, Впечатления

---

Кажись, приз "самый ебанутый заезд" уйдет в этом году Коррекции. На улице минус двадцать пять, а мы едем на игру. Турбаза Нахимовская - ледяная избушка, щели в окнах в пол-ладони, надо сделать квест "успей спиздить себе обогреватель". Заебись, чо. Нет, не "они в минус тридцать штурмовали Раздол и пили с Колобаевым", конечно, но тоже нормально.
К тому же, это еще и самый минималистический заезд за всю историю, потому как из вещей тока то, что на себе. Ну, по дороге надо пожрать купить и для сугреву чото. Потому что без сорока градусов играть в минус двадцать пять я не согласен.
Но вообще весело. Люблю такие заезды. Когда знакомые дергают глазом - "вы чо, ипанулись, по такой погоде играть ехать?! сидите дома, жрите чай". А мы лыбим жала и едем. Хотя чето похожее на изреченное знакомыми в голове проскакивает )

@темы: О жизни, РИ

---

Off With Your Head - Mz Ann Thropik

Fall down a rabbit hole
Or just climb through a looking glass?
Do you think you're sinking
Or just swimming into something deep?

You get taller and taller and taller
You get smaller and smaller and smaller
You get taller and taller and taller
You get smaller and smaller...
Alice, oh Alice
You're falling down a rabbit hole

The Cheshire Cat with his evil grin says
Remember who you are
The Mad Hatter and his cups of tea
And the Raven and the writting desk
Nothing makes sense anyway
It doesn't make sense anyway
Well nothing makes sense anyway
It doesn't make sense any....

Alice, oh Alice
You're falling down a rabbit hole
Oh Alice, oh Alice
You're falling down a rabbit hole

Curious, curious x3

Do you play croquet?
The Queen of hearts booms over you
When you beat them at their own game
It's in the fucking cards
Off with your head

And the Cheshire cat with his evil grin
And the Mad Hatter with his cups of tea
No size matters to the caterpillar
White Rabbit and his pretty gloves
The Queen of Hearts and her bloody cards
The Queen of Hearts holds my fucking cards
Off with my head...

@темы: тексты песен

---

Очень классно, когда берешь с собой в дорогу только деньги и документы и садишься на первый попавшийся автобус. До волшебной страны Все-Будет-Хорошо, она же Невер-Невер-Лэнд. Уезжаешь налегке, оставляя позади прошлое.
Но с каждым годом жечь мосты все сложнее. Все сложнее находить способ жить иначе, не повторяясь, по новому.
Стоять на развилке - налево пойдешь, будет все понятно, зарплата в тридцать косарей всю жизнь, дом-работа, выходные. И глухая тоска по несбыточному, глухая тоска по свободе.
Чтобы пойти направо, надо силы, которых мало и которые уходят на другое. Надо не побояться, надо сейчас рвануть вперед, надо вырваться из треклятого колеса. Иначе можно пробежать в нем всю жизнь.
Год назад я сказал, что больше не продам свою мечту и пошел к ней. Сейчас, видимо, началась финишная прямая, но я ее проползаю по миллиметрам. И каждый из них дается с трудом.
Хочется залечь в теплое уютное болото депрессии - "отдохнуть". Нельзя. Иначе там можно пролежать так долго, что не заметить, как мимо просвистело все, что можно.
Это просто тот самый колодец, через который надо прорваться и выйти живым. С каждым днем свет все ближе. И я даже знаю, кто меня встретит там, наверху.
И это тоже заставляет ползти - туда, вперед и вверх, к мечте.
И к тому, у кого хватит терпения меня дождаться.

@темы: О себе и других

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Есть такие книжки, которые перечитывать - как листать собственную память. Каждая страница рождает не только ворох картинок по сюжету, но и дополнительную пачку ассоциаций и воспоминаний.
Можно по несколько минут просто смотреть на одно слово, потому что сознание уже убрело лабиринтом из обрывков чувств и вспышек эмоций. А читая про дом на улице Скрипок - я вижу квартиру. И разбитое зеркало я тоже помню. Равно как и потрясающее ощущение чужого страха. Скрип сминаемой в руке банки из-под колы. Музыка, которую никто не слышит, но которая царит в доме. В Доме)
И, читая про призраков, я помню летящие листы бумаги. Помню руки, вцепившиеся мне в плечи, свои собственные пальцы, намертво сплетенные в замок.
Очень сложно читать такие книги, которые - одно сплошное воспоминание.
И, в общем-то, даже цитировать ничего не хочется - все уже процитировано много раз.
Бывают такие книги, которые уже перестают быть книгами, а становятся чем-то вроде символа, оболочки для собственных воспоминаний и чувств.

@темы: "Рисунки на крови", Книги

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

_Внезапно_, обнаружив в избранном вот эту картиночку, я перечитал "XX век". И, божежмой, как мы жгли напалмом. Просто нереально. Сейчас с трудом верится, что можно быть такими ебанутыми на все головы. Ах, юность...

сборник высказываний Эша

Элис Купер хрипло высказался о том, что "лав из э лоадед ган". Ну типа открыл новость... Тока скорее гранатомет - хуяк -и все в огне. Но в целом, мысль охрененно правильная.

Кажется, я во что -то вступил... Или на что-то попал? В любом случае, надеюсь, он еще заглянет.

Дайте мне литр во-он того дерьма, которого их компания зовет сливовым вином, и две пачки "парламента". Я сегодня декадентствую.

Хочешь выпить - иди в бар. Хочешь покурить или найти наркоты - я подскажу тебе где. Хочешь потрахаться - не надо далеко ходить.

-Мелани, - сказала она. -Только ты всю ночь называл меня "Тайлер". У меня другая фамилия.
-Это имя.

Так я приличный мальчик из колледжа Фак, Драгз и Рок'н'Ролл. Слышал о таком?

Твой автопилот запрограммирован на слово "домой" или на слово "кровать"? Я живу недалеко. Ты ляжешь спать, а ночью мы купим студенческий билет в 20-30 градусов и начнем знакомство с моим колледжем. Как тебе такое будущее?

Я всем всегда приношу удачу. Просто многие этого не понимают.

Да-а, хороших мальчиков из колледжа всегда ебут. Жизнь в энный раз это подтверждает.

У меня в планах сейчас покурить, выпить чего-нибудь покрепче, закинуться парой милых таблеток, сходить с тобой в "Вайпер", потанцевать там. Потом вернуться сюда, как следует трахнуться и залечь спать. Ты собираешься принимать участие в чем нибудь из этого или так и будешь сидеть, копируя собственный рюкзак?

-Ты маньяк или пуританин? - непонимающе воззрился. - Или кончаешь кислотой? Я делаю тебе минет, а ты спрашиваешь как я провожу свободное время? Я тебе скажу, - перевел взгляд на предмет своего недавнего внимания, -что примерно так и провожу.

...вашу мать, богатый город Фриско, но хоть бы одна сука озботилась поставить в этой жопе биосортир! Ладно, как всегда, отольем на пальму. А потом удивляются - че это они такие странные вырастают. И листьями на конопляные начинают смахивать.

Гулять в астрале? Хуйня это все. А про хиппи - я жил пару месяцев в коммуне. Фри лав, анаша, фенечки, не воюйте, любите друг друга, и все такое. Трава и фри лав меня перли, а вот вся эта байда про пацифизм - нет. Там были чуваки, которые до сих пор протестовали против войны во Вьетнаме и писали письма Дженис Джоплин.

Вечернее небо подмигивало и по спирали засасывало в себя. Вот бы там остаться? Там ангелы летают и бог целует их в нежные розовые щечки, гладит по кудрявым белокурым головам. Нет, меня бы он из той идиллии просто пнул под задницу.

Пожалуй, даже на смертном одре я буду хотеть только одного. И в ад прибуду в аккурат затраханным.

"Штурман, прекратите дрочить водителю!"


Апостол Петр сидит за воротами, курит траву и читает Пентхаус. А в это время праведники выстраиваются в длинную очередь и не знают, что им делать, потому что они праведники. Иногда кто-то из них, переминаясь с ноги на ногу, звонит в дверь. Апостол перелистывает страничку, разглядывая очередную красотку и делает глубокую затяжку. Ему торопиться некуда...

Юные ментики палатки под окнами разобьют, я буду выкидывать из окна на них использованные гондоны, а они будут их собирать и плести венки.

-Але?
-Неужели... Будьте добры, большую со всем кроме рыбы.
-Это как?
-Ну так. Всякий сыр, салями, оливки, и прочее.
-Вы что -извращенец?
-Нет, просто кушать хочется...
-Каннибал хренов!
-Так, момент. Это пиццерия?
-Это бордель!

В душ - давай, там вроде как убрано. Или по крайней мере уже не так насрано.

Может, еще визы требовать при посадке на кровать или таможню сделать? Ведь неудобно же так валяться.. Или типа так вежливо?

Аспирин - очень сильное обезболивающее, слышишь, гипс? Афигенно крутое, за ним ломятся торчки в аптеку, тырят его килограммами, а потом балдеют. Круче морфия, да. И вот у меня его целых две таблетки. Так что ща все как рукой снимет. Ты, гипс, не расстраивайся. Мы отсюда свалим. Вот как только - так прямо сразу. Я тобой буду от медичек отбиваться, да. Будем героями утки и койки, нам дадут орден как выжившим назло медицине...

Вот, - погладил гипс, - поговорили тут. Хороший парень, понимающий, только молчит все время.

Не, с капельницей я пока не разговаривал. Боюсь - ответит. Гипс то молчит, а капельница - женщина - как присядет на уши, так я тут и кончусь.

У меня там что - перелом позвоночника и тотальное смещение мозга в задницу? Ну так он и раньше там был.

А вообще - я свободный американский гражданин - куда хочу, туда иду. Хочу - нахер, хочу - на улицу.

-Доброе утро, Нинон. Как твои дела?
-Ты еще про погоду попизди.

- Понимаешь, я под машину попал, а у меня ни полиса, ни черта. Типа ты моя мама, пришла вынимать сына из этого гнезда антисанитарии и хуезабивания...
-Не учи бабушку кашлять. С утра приеду.

Утро началось в восемь часов – солнечный свет в палате, скрип каталок, бряцанье склянок по коридору – развозят дозы пациентам, ласково колят их в непроснувшиеся ягодицы...

-Мисс? – глубоким контральто осведомилась она.- Вы называете меня, мать семерых детей, мисс? Юноша, вы бредите. – Нинон перевела взгляд ярко-синих очей на ухмыляющего Эша и величаво кивнула врачу:
-Я это беру.

-Я забираю своего сына, - утвердительно. – И его, - указав на Тайлера, – тоже.
-Это тоже ваш сын? - осведомился пунцовый врач.
-Нет, это мой дочь. Готовьте документы, мы уезжаем. Мои дети ни минуты не останутся в заведении с клопами, блядями и стажерами.

-Поедешь с нами кататься, красавица? Две девушки – похихикают, а три – уже бордель…
-Он не такой, Нинон.
-Я тоже «не такая», милачка. Я вся из себя и ни разу не хо-хо. На ножки встанешь сама?

«Десять баксов? Не надо никуда ходить. За десять баксов я вас тут накурю и трахну» (с)

"Девачки" по очереди помахивают пекинесом. Глаза у того несчастные-несчастные.
-Да че вы им так машете, как флагом на параде? - не выдержал.
-А его уже стошнило, - откликнулась Хельга и потрепала страдальца по мордашке. - Так что ему все равно.

-Ну, девачки, рассосались, - звучит команда от Хельги и барышни в момент рассредоточиваются по месту пьянки.

На штаны. Внушительные штаны, особенно в определенной области. Судя по всему в этих штанах - дас ист ого-го.
Проверить надо бу..
Опа...штаны меня знают? Поднял глаза выше.
-Марко! - то-то я смотрю, "ого-го" знакомое.

Фак. Черт. Тайлер.
А меня тут фактически ебут-с.

Я пьяный и под наркотой. Это означает только одну вещь. Минут пять у меня есть на осознанное ведение беседы. Потом мозг переменит место жительства с головы на головку и я потащу Марко в места безлюдные. Или Тайлера. Или обоих вместе.

Ах, ты еб твою, всем хорош город Фриско, кроме этого. Холмы-пригорочки, зона активных подземных колебаний и пассивных матов на поверхности.

Мысли они как эрекция. Если он упал - уже никто никуда не идет, похихикали и баиньки.

-Так, девачки, пропустите... - проходя через подростков. ("Я не девушка! " - "Уже женщина? Так рано?" - "Придурок")

-Здесь?! Новых ощущений? В этом малохуево? - обводя рукой непрезентабельный пейзаж. - Да тут нового - только если ты обнаружишь новый неизведанный сорт плесени под юбкой у местной ночной жизни!

-Сосу, кую, паяю, - сбил пепел прицельно в собственный кофе. - Танцую, пою, вышиваю крестиком.

-Щас вечер. Менты еще не уползли в свои темные норы, еще хотят хватать за мягкие места невинных путников. Чоооорной злобой и завистью полны ментячьи души, так что лучше не попадаться им на глаза и я буду аккуратен.

Есть ощущение, что я -граната. Ручная. И ласковая, но чеку уже кто-то выдернул...

Неисповедимы пути Господни из рая в задницу.

-Тебе не хватит? - с сомнением спросил бармен, скручивая бутылке голову. - Ты это..
-Я еще не это. А хочу стать в это самое. Налей.

Был у меня дядя, постоянный клиент. Крышевал кого-то, крутой такой дядя два-на-два, качанный, стриженный, ни разу не пизженный. Думал - щас мордой в подушку уложит и будет драть до утра, сопровождая все это матом.
А вот хуй. Встает эта туша передо мной раком и "назови меня сучкой!".. Тут чтобы в хуй не превратиться, нужны стальные нервы.

(с) Ash.

@темы: Смешное, РИ, рассказ, Цитаты

---

И снова ах... )

27.01.2011 в 22:21

Пишет  Segda:

то, как рисуют в Марвел, - это своего рода планка, наверное
должна же быть планка, так? Х)
это не похоже на Марвел, но я так старался
прыгать мне ещё и прыгать
а фэндом, кстати, супер-гетный
просто в доску гетный он
несправедливо по-моему х) столько мущщин не пристроены... друг к другу xD

Gambit by ~Segda on deviantART

я уже скачал комиксов и мультиков, найду кино и буду пырить Джекмана, дааа **

@темы: картинки

---

с баша

x: фрилансеры отстой, могут месяц писать что все путем, а потом пропасть с концами. надо арендовать офис и всех там офисе держать.
y: ну да, у меня был знакомый великий программист Б, который встал из-за своего рабочего места, сказал "сейчас вернусь", и через месяц появился в icq из иркутска. как выяснилось - внезапно понял, что нужно пообщаться с шаманом, и поехал.

@темы: Смешное

---

"Каждую пятницу я в говно" (с) хер знает кто, но по ходу, уже Рудольфус.

Нет, друзья, в говно я не был. Но в пятницу водка с маринованными помидорками и прочим закусончиком пошла преотлично. Более того скажу, что вот так пить после/перед сыгровками лично меня очень прет. Потому что спорить на пьяную голову о том, как правильнее было бы сделать ритуал или рассуждать о высоких материях составляющих артов - лично мне нравится. Не говоря уже о веселом - типа "нам, викингам, похеру!" и Салазара в семейниках со змейками.
Утро субботы было не столь радужно. Учитывая тот факт, что уснул я около восьми, проснуться в двенадцать-час оказалось сложно. Похмела нет, но голова тяжелая. И в целом - на сыгровке барон Александр был зелен ликом, раздражителен и эмоциональным диапазоном приближен к зубочистке. А все потому, что вчера было слишком хорошо. Крепкий черный кофе, конечно, спас, но не сильно. Хочу еще одну сыгровку.
Вечер субботы. Аристократично вино и конфетки - не из любви к оным, а потому что, водку и помидорки с мясом цинично сожрали вчера. И снова крепкий здоровый сон накрывает уже в девять утра.
Утро воскресенья. Кофе. Пробка. Арт-центр, очень похожий на "Этажи" - и там клевый кабак, абсолютно поигровой. Хельг, Мелани, ВтМ. Вот я проникся, кстати. Концепт приколен, много всего интересного, будет во что поиграть. Жаль, до августа еще долго.

@темы: О жизни, РИ

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Когда кажется, что хуже быть не может, когда сил не остается ни на что, когда чувствуешь себя старым инвалидом, когда хочется уже только лечь и сдохнуть, когда не помогает сказанное себе "надо", когда уже действительно - все, тогда я слышу хруст, с которым взламывается толстая корка ледяного саркофага.
Осыпается белесое крошево. Рано похоронил, рано.
И больше не болит ничего. И больше нет этой выматывающей усталости, сожалений о том что было и уже прошло. Можно потянуться всем телом, расправить плечи и легко подкинуть в воздух то, что еще вчера казалось неподъемным.
У каждого свой способ изыскать внутренний резерв. У каждого свой "волшебный ящик", в котором лежит то, что безумно дорого, то, что греет и дает силы в самые холодные ночи.

@темы: .current

---

Всех с Новым Годом!

В этом году я наконец-то встречал его в Москве. Долго собирался, да, шесть лет. И таки да - Красная площадь, куранты, менты, радостные люди. Понаворачивали там кругов через тридцать три кордона, были ими всесторонне ощупаны. Потом домой, в тепло, где есть замечательная елка и разносолы, любовно приготовленные Акирой.
С первого на второе - играли) И, знаете, такую волю к победе я видел впервые. Никогда, ни на одной серьезной игре люди таких подвигов не совершали. Игроки поделены на две команды, им дано задание - из одежды, которая на данный момент есть на игроках, выложить как можно более длинную линию. Я охренел. Народ разделся до трусов и был готов пожертвовать еще и ими ради победы) Битва над тазиком с водой также была эпична)
Теплый свет елки. Чай с лимоном. Прогулки под снегом. Трасса, на которой в пять утра пьяный зек читает мне стихи и желает счастья. Синий свет гирлянды на стене. Подарки.
У меня был чудесный Новый Год. Спасибо всем, кто был рядом)
Отдельное спасибо  Houli, который самоотверженно катался к Лаки, общал и кормил пушистое счастье)

@темы: О жизни, Впечатления

---

Творю добро - 2

Так как в старой теме исчерпан допустимый лимит знаков (писал я далеко не драбблы таки)), продолжаю творить добро здесь.

для  Akira~.
ДМК, Данте\Вердж или Вердж\Данте, в пределах R. Некий подростковый период незадолго до событий 3ей части игры. Что-нибудь активное, с юморком, но с подтекстом из предчувствия скорой оппы и жаркое лето. Рейтинга почти нет, есть нечто большее.

"Последнее лето"

-Привет тебе, разумное существо, - печально сказал Данте, откинув крышку коробки с тем, что еще сегодня утром было пиццей. Теперь это больше напоминало колонию внеземной цивилизации в миниатюре. Зелененькая плесень весело кудрявилась по всей поверхности пиццы и уже практически тянула руки к полудемону.
Не став дожидаться ответного приветствия – а оно вполне могло состояться – Данте спустил разумное существо в мусоропровод.
Желудок пробурчал похоронный марш. Жрать хотелось невероятно, но творящийся на улице ад совершенно не располагал к тому, чтобы идти добывать пропитание. Съестного в доме не было ни крошки. Холодильник сломался еще три месяца назад, а при температуре «плюс сорок в тени» еда дохла стремительно.
Такое средство коммуникации с внешним миром как телефон, по которому можно было бы что-нибудь заказать, братья раздолбали еще месяц назад в ходе очередного спора за что-то очень важное.
Данте вздохнул. Дошел до двери в ванную, откуда последние часа два слышался шум воды и постучал.
-Вердж! Вылазь! Моя очередь!
На время адской жары старший близнец избрал своим ареалом обитания ванну с ледяной водой. Шум воды не стих, но задвижка на двери щелкнула. Данте открыл дверь.
-Присоединяйся, - сообщил брат, возлежащий в воде с книгой в руках и сарказмом на лице. Надо сказать, что ванна размерами была далека от джакузи и один то человек в ней помещался с трудом. Что уж говорить про сразу двух весьма крупных шестнадцатилетних подростков.
-Куда присоединяйся? – поинтересовался Данте. – Тут вдвоем хрен поместишься. Вылазь.
Верджил отрицательно покачал головой.
-Неа. Если ты эту жару как-то еще переносишь, то у меня от нее тепловой удар, - сообщил он.
-Если ты не вылезешь, то удар будет не тепловой, а от меня, - пообещал младший близнец. Верджил скептично выгнул бровь. Высунул из воды одну ногу и махнул в сторону брата. Полетели брызги, а в ответ на это полетел рассвирепевший Данте в ванну на старшего. Разумеется, с благой целью вытащить его оттуда.
С плеском и высокими брызгами взметнулась вода из ванны, устремляясь на пол.
-Неа, - повторил Верджил, прочно фиксируя младшего брата всеми четырьмя конечностями поверх себя. – Сказал не вылезу, значит не вылезу.
-Ну блин! Мы же договаривались! Там же жарко - пипец. Ты тут прохлаждаешься, а я между прочим жрать хочу! – Данте кое-как приподнялся над близнецом на локтях, чтобы не возмущаться ему в шею и едва не приложился поясницей о кран, стратегически нависавший над водными просторами.
Верджил хмыкнул:
-А какая связь между «жарко» и «жрать»? По жаре есть вообще не хочется.
-Это кому как.
-А как же твоя разлюбезная пицца?
-Ожила.
-В смысле?
-В буквальном, - буркнул младший. – Зазеленела и потянула ко мне руки. А я не хотел становиться отцом в шестнадцать лет. Пусти.
Верджил разжал руки, Данте сел на бортик почти сухой ванны. Мстительно крутанул кран с горячей водой. Верджил довольно вздохнул и блаженно прижмурил глаза. Данте нахмурился, попробовал воду. Текла ледяная.
-Тьфу, мать… А что, горячей нет, что ли?
-Нет, - лениво откликнулся старший близнец. – Со вчерашнего, причем, дня.
-Отлично, - расстроился Данте, - жрать нечего, горячей воды нет, старший брат не держит слово. Жизнь прекрасна!
Старший окинул сию печальную картину взглядом. Выловил утонувшую книжку. Поднялся.
-Я схожу за едой. А ты помоешь посуду и выкинешь мусор.
-Может еще и телефон починить? – огрызнулся расстроенный близнец.
-А ты сможешь?
Данте пожал плечами.
-Хрен его знает… Могу попробовать. Но тогда ванна на час моя!
-Если получится – хорошо.
Верджил выбрался из остатков воды, облачился в синие шорты, что по царящей жаре было верхом элегантности, и убыл на улицу. Данте тут же занял освободившееся место. Еще неизвестно сколько брат будет ходить в поисках поесть, телефон починить не вариант, что получится, а ледяная ванна так прекрасна уже сейчас.
Помокнув в оной порядка сорока минут, Данте забеспокоился. До ближайшей точки с едой было от силы минут десять. Ну, допустим, пятнадцать. Ну, предположим, там очередь.
Когда прошло полтора часа, беспокойство Данте доросло до отметки «сильное».
А когда брат не вернулся и на закате, то беспокойство превратилось в панику. Тем более, что внезапно разнылось левое предплечье ни с того, ни с сего.
Когда один из близнецов ставил себе шишку, то второй молча шел за двойной порцией льда. Одну порцию – заработавшему шишку, вторую – себе, потому что аналогичная шишка не заставляла себя ждать. Поэтому регулярные драки между близнецами носили своеобразный оттенок мазохизма. Ударишь его – а потом лечить будешь заодно и себя. Но ведь все равно дрались, часто и помногу. За всякую, причем, ерунду. По поводу и без.
-Нет, ну что с ним могло случиться? – успокаивал себя Данте, вдеваясь в штаны и нащупывая под кроватью кроссовки. Он ведь такой же – нечеловечески сильный, быстрый и ловкий, способен одним ударом проломить грудную клетку, он полудемон, в конце концов.
А с другой стороны, в их городе люди и днем ходят с оружием даже в магазин. Потому что никогда не знаешь – когда, откуда и кто на тебя нападет. Будет это человек, зверь или вообще хренота мутировавшая.
Вряд ли Вердж пошел за едой, прихватив в качестве дополнения к элегантным шортам свою катану.
В общем- то вот она. Лежит рядом с Ребеллионом на подставке. Данте сунул за пояс штанов Эбони-Айвори и вышел в начинавшее остывать пекло.
Ночью температура милосердно падала до плюс двадцати пяти и в этом уже можно было спокойно жить.
Так. Сначала до магазина. Резво преодолев положенное расстояние, Данте покрутил головой вокруг. К ноющему предплечью добавилась саднящая боль в груди и это было уже совсем плохо.
Магазин, ясное дело, был уже десять раз как закрыт.
Данте выматерился, навернув вокруг него пару кругов. Ну куда, куда мог провалиться драгоценный братец, которому сейчас, несомненно, весьма хреново?
-Веердж! – крикнул он, понимая весь идиотизм ситуации. Пустая улица, закрытый магазин, а вокруг бегает сын Спарды и орет. Смешно, если не было бы так грустно.
Ночной город молчал. Данте пошел наобум. Иногда помогало. Вот просто идти куда глаза глядят, сворачивать куда захотелось, переходить на другую сторону улицы. Как будто тебя ведет что-то, чего ты сам не понимаешь. Но очень хочешь, чтобы оно вело тебя правильно.
Периодически, близнецы совершали подобные ночные прогулки для достижения двух целей. Одной благородной – проводя зачистку города от тех, кто нападал на беззащитных мирных жителей под покровом темноты. Второй корыстной – в карманах тех, кто нападал нападал на беззащитных мирных жителей под покровом темноты, как правило водились деньги. А кушать надо было всем, в особенности двум молодым растущим организмам.
А сейчас Данте шел сквозь город один-одинешенек и было это чудовищно неправильно.
-Эй, пацанчик, поди сюда! – донеслось из одной подворотни. – Поговорить нада, чо.
-Пошел в жопу, - меланхолично откликнулся младший сын Спарды, - не до тебя ща.
-Чомляя?!
Данте остановился, смерил взглядом лезущую навстречу кодлу, вздохнул и примирительным тоном сообщил:
-Мужики. Вот глядите, - Данте извлек на свет Эбони-Айвори, - ща обе пушки заряжены. В каждой по восемь патронов 45го калибра. Вас тут значительно меньше. Доступно?
-Да лан, пацанчик, ша. Мы чисто так –проверить. Ты тут чо, один ходишь ночью, мало ли, мож помочь надо чо. Мы ж с понятием.
-Помочь? – Данте прищурился, задумчиво провернул пистолеты в руках. – Мужики, а чо… тьфу, мать… Короче, не видели тут брата моего? Он на морду лица – ну чисто я. Даже чище…
Кодла переглянулась.
-Ну я видел, - вылез вперед один из них, растянув губы в щербатой улыбке. – А чо?
-Чо, чо… Ищу его, - хмуро откликнулся младший близнец. – Где видел?
-А чо я лох за спасибо говорить?
-Мужик, - прочувствованно сказал Данте. – Ты не лох. Ты был бы лох, если бы не сказал, где видел брата. Потому что тогда я прострелил бы тебе башку. Вот прямо сразу же после того, как ты отказался говорить по-хорошему.
-Туда шел, - понял мужик, указав в сторону городского пустыря. Помолчал. Пожевал губами. – Тока не один. Несли брателлу твоего.
-Кто?!
-А хер знает. Уроды какие-то. Мутанты, по ходу, чо.
-Спасибо, мужик, - Данте больше времени не терял, с места рванув в направлении пустыря.
За этим пустырем дурная слава ходила давно. Когда –то давно там была просто городская свалка, потом на ней расплодилось такое, что оказалось проще залить там все напалмом и поджечь, чем зачищать. Горело и воняло неделю. А пустырь потом так и остался заброшенным. Иногда на нем что-то опять заводилось и выпиралось в город, но хотя бы не в таких масштабах, как в свое время перло со свалки.
Еще только влетая на пустырь, посреди которого высились кучи хлама, ржавая арматура, догнивали старые автомобили, Данте уже знал, куда ему бежать дальше.
Пожарная сирена в душе выла матом.
-Ох ты ж еб твою-то мать! Вердж! – Данте рухнул на колени рядом с лежащим ничком братом, взгляд лихорадочно заметался вдоль его тела. Вывернутая под каким-то кошмарным углом рука. Пробитая в грудной клетке дыра диаметром с кулак. Это из чего такое? В упор из базуки в него херанули что ли? Да нет, кожа не опалена. И много, чудовищно много рваных ран. Горло. Плечи. Бедра. Да весь как из мясорубки… Губы синие, кровопотеря мама не горюй. Пульс есть. Еще б его не было. Конечно есть, куда он денется, да, Вердж?
-Хрена ж се ты за хлебушком сходил, - горестно выдохнул Данте, вскидывая старшего на плечи. – Ну ни хера себе… Ты только приди в себя и скажи – кто тебя так. А уж мы их нахер. Вообще. В фарш. К херам.
Обратный путь до дома был в десять раз короче – почти бегом – и в десять раз труднее. Потому что страшно, так страшно – вдруг перестанет биться эта ниточка пульса?
Ворвавшись в дом, Данте сгрузил брата на продавленный диван и заметался по комнатам, собирая воедино всю нехитрую аптечку, которой располагали близнецы. Аспирин. Бинты. Перекись.
А больше и нет ничего. Так и ведь и не болели никогда, а все раны и царапины зарастали так быстро, сами собой.
Почему же сейчас они не зарастают так же?
-Сестра, бинт! Есть бинт. Доктор Данте, а что делать с вот этой ниипической дырищей в груди пациента? Не ссы, сестра, щас доктор все починит, доктор знает че делать, он же, мать его, доктор! Надо промыть. Да. Сестра, перекись! Есть перекись! Бинт! Есть бинт! – когда вот так говоришь сам с собой, то оно как-то не так страшно. И неважно, что сущий бред несешь. Тут главное – не бояться.
И верить в то, что умный знающий доктор все исправит. Неважно, что этот доктор – ты сам.
Окончив обрабатывать раны, Данте пристроил голову брата у себя на коленях. Бездумно смотрел в потолок, глотал злые слезы, перебирал волосы близнеца, гладил по щеке.
Верджил пришел в себя только на рассвете. Да и как – пришел в себя. Метался, бредил, сдирал повязки, звал то маму, то брата. Данте был для него обоими. Все те три дикие страшные дня, что старший близнец провел в этом забытьи. Без сна, без отдыха. Говорил с ним, рассказывал что-то, менял бинты, пытался напоить хотя бы водой, держал, когда бред переходил в агрессивную форму.
На исходе третьего дня, старший сын Спарды затих. Данте успел задремать – чутко, вполглаза и вполуха.
-Данте… - взгляд льдистых светло-серых глаз вполне осмысленен.
-Да, Вердж? Ты как? – порывисто склоняясь над ним.
-Нормально, - слабая улыбка. – Ты неважно выглядишь.
-Ты на себя посмотри! – удерживаясь от того, чтобы не сжать близнеца в объятиях от счастья – живой. Нормальный.
-Сколько времени прошло?
-Три дня.
Верджил нахмурился, закусил губу. Потом снова посмотрел на брата.
-Ложился бы ты спать.
-Ага, щас. А если ты опять буянить начнешь?
Старший закрыл глаза.
-Не бойся. Не начну, - совсем тихо. – А ты ложись. Устал же.
Данте сдался. Все –таки четвертые сутки без сна – это слишком уже даже для полудемона. Уснул там же, вплотную прижавшись к своему близнецу и не отпуская от себя даже во сне.
Проснулся он тогда через двенадцать часов. Верджил уже был на ногах, успел снять повязки, да и в целом, держался так, словно ничего не произошло. Говорить о том, что случилось, отказался наотрез. Данте упрашивал, угрожал, злился. Верджил молчал.
Он вообще стал куда больше молчать и вести себя чуть иначе. Чуть более холодно. Чуть более отстраненно. Всего по чуть-чуть, а словно сбылась страшная сказка, в которой злая колдунья вырвала у принца живое сердце и вложила взамен в его грудь кусок льда.
Данте беспокоился, переживал, допытывался – ну скажи, ну что? Что случилось? Кто тебя так? Что произошло тогда?
Верджил молчал.
И вроде бы все оставалось как было. Споры о том, кто идет за едой, а кто моет посуду. Выпихивание друг друга с дивана, борьба за место в ванной. Драки за что-то очень важное. Только опять – никогда раньше не вспыхивал такой хищный огонек в глазах старшего близнеца во время этих драк. Никогда раньше он не получал такого удовольствия от того, что причинил своему брату боль. Никогда раньше не стремился причинить ее снова, специально и расчетливо.
И никогда раньше Данте не просыпался посреди ночи от того, что руки близнеца путешествуют по его телу уж совсем неприлично, горячие губы прижимаются к шее – не то кусая, не то лаская, а сам старший полудемон ведет себя так - странно. Непривычно. Приятно.
И, пожалуй, это было единственным приятным изменением из всех. Драки регулярно заканчивались в постели, все жестче становились ласки, все более кровавыми игры. Появился новый элемент внезапности – нельзя угадать, что отколет брат в ответ на подначку. Пропустит мимо ушей? Ударит? Затаит обиду и потом ночью оторвется по полной?
Жаркое было лето.
Когда пришла осень с ее затяжными дождями, Верджил начал все чаще исчезать, не говоря брату о том, куда собрался. Сначала ненадолго, на несколько часов. Потом на день. Потом на сутки. Потом на три дня. Потом на неделю.
Потом – не пришел совсем.
А через год на том самом проклятом пустыре поднялась из –под земли башня Темен-ни-Гру.

для  Liarry
Данж по БГ. Феличе/Изольда. Юмор, романс. Ключ: "Мой муж Вас рекомендовал..."

"Принцесса и дракон"

-Феличе, я к вам по очень важному делу, - с места в карьер взяла Изольда, едва зайдя в кабинет хозяина дома. Означенный хозяин проснулся в этот знаменательный день невероятно рано – в два часа дня и на данный момент благодушно взирал на молодую девушку поверх стопки бумаг, прижатых полупустой бутылкой вина.
Изольда села. Чинно расправила юбки. Напомнила себе, что она уважаемая замужняя леди, которой не пристало вот так сразу, без элементарного «добрый день» переходить к обсуждению деловых вопросов.
-И что же вас привело ко мне на этот раз? - Риверте, лениво развалившийся в кресле, донельзя напоминал кота, который только что объел хозяев на годовой запас сметаны и теперь соображает – не подзакусить ли ему еще чем-нибудь. – Только не говорите, что опять кто-то из ваших друзей попал в беду. Это уже становится вредной привычкой.
-Что именно – попадающие в беду друзья или то, что я бегаю к вам со своими проблемами? – вскинула подбородок Изольда. – Кстати говоря, доброе утро.
Огромный черный дракон с насмешливыми синими глазами, по какому-то недоразумению выглядящий как человек, фыркнул и заметил:
-Ваша последовательность очаровательна. А что касаемо привычек, так я вас уверяю – вредны обе, - он улыбается, протягивая руку за бутылкой вина и не сводя смеющегося взгляда с Изольды.
Девушка слегка раздраженно перекинула тяжелую золотую косу за спину.
-Вы помогаете мне и Луи, доставая его из подвалов Инквизиции, и при этом говорите, что это вредно? Или это намек на то, что злоупотреблять вашей помощью не следует?
Феличе прикрыл глаза, лениво потянулся, повел плечами, запрокинув голову и по-кошачьи выгнув спину. Иссиня –черные пряди тяжелой волной плеснули через спинку кресла, хищно блеснул непонятный медальон в вырезе рубашки.
-Злоупотреблять вообще не следует, - сообщил он, возвращаясь в более приличную позу и отпивая еще вина. – Да, да, я сейчас именно злоупотребляю, не смотрите на меня с такой укоризной, вы начинаете напоминать мне Роберта.
-Я что – похожа на мужчину? – небесно-голубые глаза метнули молнию. Феличе рассмеялся и отсалютовал даме бутылкой:
-Ах, если бы хоть некоторые мужчины походили на вас, Изольда.
-В каком смысле? – девушка недоуменно сдвинула брови.
-Немногие столь же отважны, прекраснодушны и бескорыстны. Это я вам не льщу. Льщу я иначе.
-И как же?
-О, я бы пел дифирамбы вашей красоте, неземному сиянию волос, стройности стана, грации движений и, разумеется, добропорядочности. В последнем лесть бы и выражалась.
-То есть вы хотите сказать, что про стройность стана это была бы не лесть? – Изольда прищурилась. Понять – когда Риверте издевается, когда шутит, а когда говорит серьезно было почти невозможно.
Феличе окинул девушку долгим пронзительным взглядом. От кончиков туфелек, виднеющихся из-под края платья до жемчуга в прическе. Разглядывал медленно, так словно видит в первый раз и абсолютно спокойно. Отрицательно покачал головой. Изольда отвела глаза.
-Вы собирались со мной поговорить по какому-то важному делу, - лениво напомнил Риверте, допивая и отставляя на пол бутылку, - я весь внимание и, при необходимости, сочувствие.
Изольда снова разгладила складки на платье.
-Видите ли, Феличе… - наконец, начала она. – Мой муж вас рекомендовал…
-В качестве кого? – Риверте изогнул бровь. – Считайте, я уже заинтригован, а это значит, что как минимум наполовину вы своей цели уже добились. Хотите чая? Вина я вам с утра не предлагаю.
Девушка кивнула. Феличе протянул руку, дернув за шнурок. Через минуту на пороге нарисовался дворецкий – как обычно, с мученическим выражением лица и готовностью то ли убивать, то ли убиваться во взоре.
-Звали?
Риверте усмехнулся.
- Нет. Тебе послышалось, - небрежно.
На лице дворецкого отобразилась вся гамма эмоций, которые он испытывал. Титанические усилия воли требовались Роберту, чтобы не схватиться за топор и не снести господину голову. Видимо, только отсутствие топора в непосредственной близости от этой страшной участи Феличе и спасало. Изольда тихо фыркнула, отворачиваясь. Бедный Роберт. Ей было очень жаль этого славного, в общем-то парня, которому господин платил астрономическое жалование и при этом всячески издевался.
-Но раз уж ты зашел, то принеси даме чая, а мне вина.
-Это все? – Изольде казалось, что она слышит скрежет зубовный, пока дворецкий вымучивал из себя два этих слова.
-Пока да. Если понадобишься, то обязательно об этом узнаешь. Иди.
Дверь хлопнула.
-Ну зачем вы так над ним издеваетесь? – укоризненно спросила Изольда. – Он ведь старается как может.
-Я заключил пари сам с собой. И пока что проигрываю, - сверкнул улыбкой Риверте. - Кроме Роберта ни один дворецкий не прослужил у меня дольше чем неделю, а этот держится уже полгода. Если продержится еще столько же, то я, пожалуй, куплю ему дворянство. Люди с подобной выдержкой мне нужны.
-А если не продержится, то что вы с ним сделаете?
-То же, что и с остальными. Похороню в саду. Вы думаете, почему у меня такой розарий пышный? Нет лучшего удобрения, чем свежая человеческая плоть.
-Совсем не верю, - улыбнулась Изольда. – Про вас, конечно, рассказывают, что вы одержимы дьяволом и вообще чернокнижник-еретик-мерзавец, но, пока ни в том, ни в другом я вас не уличила, то верить слухам не буду.
-А хотите? – заинтересованно.
-Уличить? Пожалуй, что нет.
-Как странно. Молодая добропорядочная девушка и не хочет уличить мерзавца Риверте в каком-нибудь грехе.
-Вы сами сказали, что про добропорядочность вы мне польстили.
-Польстил. Добропорядочные девушки редко посещают мой кабинет. Обычно, дальше гостиной они не продвигаются. Так что там с моими рекомендациями?
Изольда вздохнула, упрямо сжала губы и едва не притопнула ножкой, злясь на себя. Надо же, вот уже полчаса мнется тут, как какая-то глупая курица, вместо того, чтобы сказать все как есть. Чернокнижник и еретик поймет. А если продолжить мяться и краснеть – хорошо, хоть до этого не дошло! – то не поймет. Девушка расправила плечи и взглянула прямо в темно-синие глаза:
-Феличе. Вы много чего знаете и умеете, и…
-Так, подождите, - перебил ее Риверте, - теперь вы решили начать льстить мне?
-Нет, я пытаюсь перейти к сути вопроса.
-Считайте, что вы к ней уже перешли. Итак? – почти ласково.
И как-то оно стало вдруг легко и просто.
-Феличе, а добропорядочные девушки дальше кабинета, в личные покои могут пройти? – открыто улыбнулась Изольда.
Черный дракон склонил голову к левому плечу и вернул девушке эту улыбку.
-Нет. Тех девушек, которые умудряются продвинуться до кабинета, дальше в спальню я уношу на руках. Знаете сказку про драконов, что похищают принцесс?
Открылась дверь, зашел Роберт с подносом.
-Чай даме и вино вам, как вы и просили. И печенье. Это я по собственной инициативе.
Изольда снова фыркнула. Риверте покачал головой. Роберт поставил поднос на столик и с достоинством удалился.
-Не очень хорошо помню эту сказку. А когда именно драконы похищают принцесс? И что потом с ними делают? – глядя как поднимается Феличе из-за стола и идет к ней. Заколотилось сердце.
-Зависит от полученных рекомендаций и положения звезд на небе, разумеется, - почти мурлыкнул Риверте, легко вынимая девушку из кресла и подхватывая на руки.
-Так ведь сейчас день, как вы поймете – какие там звезды? – Изольда обняла мужчину и погладила по шее под волосами, там где начиналась странная варварская татуировка, спускавшаяся вдоль хребта.
-Обойдемся в таком случае рекомендациями. Заодно проверите, насколько ваш супруг был правдив и не польстил ли мне часом.
Изольда склонила голову на плечо Феличе и коснулась пальцами амулета на его груди.
Черный дракон покрепче сжал принцессу в когтях и понес ее вглубь дома.

для  Тайрэн
ОЭ, Эмиль и Рокэ, постканон любого формата (да хоть пьянка), воспоминания о прошедшем Изломе. Апрельский вечер, "ты когда-нибудь хотел вернуться назад?"

"После"

Страшное время – Излом. Древние знали, что делали, когда загодя готовились к нему как к великому бедствию.
Шар Судьбы, раз тронувшись с места, уже не остановится – он будет нестись только вперед, сминая человеческие жизни, калеча души, ломая все, что попадется ему на пути.
Выламывается эпоха. Изгибают хребет Скалы, стряхивая с каменных плеч все лишнее, бьет в землю Молния, уничтожая то, что ей неугодно, ураганом оборачивается Ветер, сметая то, что ему мешает, шквалом становятся Волны, выбрасывая на отмель то, что хранили так долго.
Излом. Страшное, дикое время. Древние знали, что нужно хранить терпение, быть аккуратными и спокойными. И внимательными - не накликать бы беды ненароком. Ведь от людей все и зависит.
Древние много чего знали.
Но любое бедствие заканчивается рано или поздно. Когда утихнут Ветер и Волны, успокоятся Скалы, отсверкают Молнии, наступит новый Круг. И что там в нем будет – снова зависит от людей.
-Миль, ты поразителен. Ездить ко мне в гости со своим вином, это тоже самое, что возить в Торку снег, - смеется Алва.
Шар Судьбы прокатился и по любимчику Леворукого. Худой, изможденный, неестественно прямо держит спину. Зацепило таки Ворона, нельзя вечно спорить со стихией и летать против ветра. Рано или поздно его порыв шваркнет птичье тельце со всей силы о скалы.
Эмиль смеется в ответ, наблюдая за тем, как слуги перетаскивают из его кареты в подвалы ящики с вином.
-Не мог же я приехать к тебе с пустыми руками? – блондины седеют так незаметно, почти и не разглядеть, разве что серебро на висках . Маршал Юга еще недавно едва ходил, тяжело опираясь на трость, а тут и пары месяцев не прошло, как верхом скачет и вообще держится так, словно Излом его никак не тронул. Это если не приглядываться.
Несмотря на то, что за окном теплый весенний вечер - в гостиной горит камин, изгоняя прочь любой намек на сквозняк или холод. Уж больно паршиво реагируют на них плохо сросшиеся кости.
Льется в алатский хрусталь вино, сверкает тревожным багрянцем в отблесках пламени. Не надо тревоги сейчас, все уже было и все прошло.
-Как там Нель? – привычно ставя бокал на подлокотник кресла, спрашивает Алва. Эмиль отводит взгляд и преувеличенно весело отвечает:
-Да что ему сделается! Жив, почти здоров. Письма мне ругательные пишет – значит все с ним будет в порядке.
Залпом пьется багрянец, бьется о каминную решетку хрусталь. На удачу. На то, чтобы и правда – все было в порядке. Бесполезно пришпоривать измученную Судьбу, истощенную Удачу, но – вдруг?
-Между прочим, я едва отбился от матушки, - геройски распрямляя плечи, сообщает Эмиль. – Она все хотела мне в карету с собой еще яблок насовать. Мешка так три. Ну зачем нам тут яблоки, скажи?
-Вот не знаю. У меня тут, знаешь ли, гранатовые рощи, - не скрыть того, как дрожит бутылка в тонких пальцах, пока Алва разливает вино. Эмиль молча отбирает у кэнналийца бутылку и разливает сам.
Будешь еще летать, синеглазый. Олень поскакал – и ты полетишь. Куда денешься.
-Робер недавно в гости заезжал, - Рокэ снова улыбается. – Они теперь с Клементом почти на одно лицо.
Эмиль поперхнулся вином и поднял на друга вопросительный взгляд.
-Оба седые совсем, но усы топорщатся бодро.
Смеяться. Пить. Вспоминать прошедшее. Заливать багрянцем то, что окрашено кровью.
Когда ночь подходит к рассвету, а второй ящик вина к концу, Эмиль непривычно серьезно спрашивает:
-Скажи. А если бы было можно – ты хотел бы вернуться назад? Исправить что-нибудь?
Ворон отрицательно качает головой.
-Нет. Я бы все равно поступил так же, как поступил. А ты?
Эмиль молчит. Вертит в пальцах бокал.
-Да тоже нет, - снова преувеличенно весело. – Разве что оказаться пару раз в нужном месте в нужное время, но хрен его тогда знает – как бы все обернулось.
Молчать. Смотреть на угли в камине, уже подернутые серым пеплом. Разбивать тишину звоном струн, звоном стекла о хрусталь.
-Учтите, маршал, я планирую вам петь до тех пор, пока вы либо не попросите пощады, либо не уснете, - важно предупреждает Алва, обнимая гитару.
-Эх, а фамильное блюдо то я не прихватил, - сокрушается Эмиль. – Такое отличное средство заставить вас замолчать.
Смеяться. Петь и пить. Пока живы – всегда есть шанс что-то исправить, раз уж прошлого не вернуть и не изменить.

Все! На этом раздача добра окончена. Я успел до Нового Года. Всех с наступающим))

запись создана: 30.12.2010 в 07:20

@темы: Камша, фанфик, рассказ, "Devil May Cry", "Белый Город", Творчество

---

Творю добро.

Добро раздается в порядке пришествия вдохновения. Комменты к добру приветствуются не только от тех, кому добро написано)

Для  Loegrin.
Белый Город. Сигвальд, Гвинн, хоррор, на уровне романтики и дружбы. Ключ - "нечистая сила", "визит в Норландию".

"Снежная крепость"

-Сигвальд, скажи, а что они делают? – поинтересовался король.
-В крепость снежную играют, - откликнулся норландский принц, с умилением наблюдая за тем, как будущие воины ожесточенно поливают противника заградительным огнем снежков. – Сначала все вместе ее строят, потом делятся на два лагеря – защитников и штурмующих.
Гвинн, закутанный в белые меха, с любопытством наблюдал снежную баталию, разворачивающуюся под стенами замка. Юные норландцы напоминали волчат – смешные, пузатые, неуклюжие в своих толстых кожаных одежках, смешно переваливаются на коротеньких ножках навстречу противникам. Смешные – и свирепые. Раскатился над равниной боевой клич, штурмующие пошли в атаку, в результате которой защитников крепости смели и закатали в сугроб. Один из тех, кто бежал на штурм первым, взобрался на самый верх снежной башни, сорвал шапку и торжественно водрузил ее на установленный на самой вершине шест. Раздались радостные вопли нападавших и разочарованные крики защитников.
Сигвальд повернулся к Гвинну. Король улыбался.
-Жаль, у нас почти никогда не выпадает столько снега, чтобы дети могли в это играть.
-Маленькие вэлферийцы вряд ли бы в это играли, - с сомнением сказал Сигвальд. - Они не такие воинственные. Наших детей с детства приучают к тому, чтобы воевать.
-Да, ты прав, - помолчав некоторое время, откликнулся Гвинн. – У нас дети играют в другое.

Когда Гвинн изъявил свое желание на то, чтобы Сигвальд сопровождал его королевскую особу во время дипломатического визита в Норландию, сын конунга не знал – радоваться ему этому или наоборот. С одной стороны, по меркам своей родины он считался предателем. С другой стороны – родина все-таки навсегда остается родиной, и Сигвальд скучал по суровым северным ветрам и снегам Норландии.
По прибытию южан в далекую северную страну началась суета – почести гостям, почести хозяевам, почести богам и все по нескольку раз. Как же – великая радость. Странно смотрелся король Вэлферии среди норландцев. Навечно шестнадцатилетний, невысокий, хрупкий, куда более похожий на девушку, чем сами широкоплечие норландки. На фоне кряжистых мощных мужчин, так и вообще – свечка на ветру. Однако ж, король, и ничего с этим не поделаешь. Да и недавняя война была еще свежа в памяти конунга. Скрипя зубами, склоняли головы перед «упыриным отродьем», а отродье лишь улыбалось безмятежно.
Вечером того же дня Сигвальд подрался. Жестоко, кроваво, насмерть. Как и подобает норландцу.
Когда чуткие пальцы целителя врачевали раны сына конунга, дверь в его покои открылась и зашел Гвинн:
-С кем ты и за что? – голос короля был тих и спокоен.
Сигвальд поморщился:
-Было за что, - буркнул он, пряча глаза. Не объяснять же, что хмельной воин кабацкую похабщину нес про короля Юга, не рассказывать же, как вколотил ему обратно дурные слова обратно в глотку вместе с зубами. А то, что там еще три дружка-подпевалы были, так воин от битвы не бежит. Хороший воин Сигвальд, царапинами да синяками отделался. А тем четверым уже снегов не топтать.
-А все-таки?
-Болтали всякое, - хмуро отклинулся норландский принц. – Больше не поболтают.
Гвинн помолчал, внимательно глядя на Сигвальда.
-У вас всегда так - на слова мечом отвечают?
-Не всегда. Только когда оскорбляют так, что смывать уже только кровью.
Ничего больше не сказал король, в молчании глядя на то, как работает целитель. Попрощался затем и вышел.

Следующим вечером был пир. И на пиру этом захмелевший Оддлейв, первый сын конунга Асбьорна, поднял рог за красоту и хрупкость короля Гвинна, которой тот равен женщинам, за тонкие руки, которым пяльцы держать, а не меч, за рыжие кудри, для мужчин соблазнительные, белую нежную кожу, которую под расшитыми шелками прятать, а не под доспехом, гибкое тело, для постельных утех созданное, а не для битвы. В молчании пил он тот рог. Позор – оскорблять гостя на пиру. Позор – если гость теперь не ответит.
Улыбнулся король Гвинн, сверкнула бесовская зелень в его взоре:
-Вижу, славный Оддлейв, не в первый раз ты на мужчин заглядываешься.
Сигвальд стиснул пальцы на кромке стола. Теперь все. Быть беде.
Оддлейв поднялся, оглядел короля с ног до головы:
-Мужчина – воин, топором и мечом владеет, а ты и детского ножичка не поднимешь. Да и ни к чему женщинам битвы, им у очага сидеть, да еду мужам готовить, нарядами себя украшать.
Воительница Хель на этих словах жахнула кулаком по столу, предложила Оддлейву подарить пояс с каменьями, коли тот ее в драке не одолеет, да сесть потом у ее очага. Но утихомирили дочь Торольва, не ее это была битва.
-Что ж, славный Оддлейв, - вновь улыбнулся король Юга, - решишься ли подтвердить свои слова в поединке?
Оддлейв хохотом ответил, мол мало чести в такой драке, но согласился.
-Каждый выйдет с тем оружием, которое любит больше прочих, и к которому более всего привык. Согласен ли ты на это, славный Оддлейв?
-Топор и щит, - гордо выкрикнул Оддлейв, - со мной с колыбели. А с чем выйдешь ты, с иголкой да ножницами?
-Увидишь, славный Оддлейв, - в третий раз улыбнулся Гвинн. Клялись старики потом, что не улыбка то была, а оскал упыриный. – Как рассветет, так и увидишь.
Едва дотерпел Сигвальд до окончания пира.
-Я пойду вместо тебя, - заявил он королю. – Оддлейв конечно, отожрался за эти годы знатно, но и я в колыбельке не с игрушками спал.
-Не надо, Сигвальд, - спокойно ответил Гвинн, - последний это был пир у Оддлейва.
-Ваше Величество! – от волнения норландский принц забыл, что они на «ты» уже давно. – Может в этих ваших смешных дуэлях на тоненьких сабельках, вы его бы и победили. Но он же с топором на вас выйдет.
Положил король на плечо Сигвальду тонкую руку.
-А с чем бы не вышел. Последний раз он пировал.

Рассвет в то утро был алым, кровавым. Недоброе предвещал. Собралась преогромная толпа вокруг ристалища, сел в дубовое изукрашенное кресло конунг – глядеть, как сын его чужака в снег втопчет. Вышел Оддлейв – в доспехе боевом, со щитом и топором любимым, с серебряной насечкой. Походил он на медведя, на задние лапы вставшего и на какой-то хрен из берлоги вылезшего. Радостными кличами приветствовали его, били оголовьями мечей в щиты.
Вышел против него Гвинн. Доспеха не надел король Юга, в белые шелка, расшитые золотом, облачен лишь был. В руках держал тонкий клинок, длиной не более двух локтей. Заулюлюкала толпа – где это видано, чтобы воин на битву выходил как к возлюбленной в спальню, да еще с такой фитюлькой, не на оружие, а больше на игрушку похожей.
Припомнили хулительные слова, что Оддлейв на пиру произнес, посмеялись.
Дан был сигнал начинать биться. Сошлись Оддлейв и Гвинн. Тут-то смех и затих.
Метелью снежной метался по ристалищу белоснежный воин – куда там за вьюгой медведю угнаться. Только размахнется он топором верным, как уже нет там чужака, уже стоит неподалеку, зубы скалит, зеленым бесовским огнем взор его сияет. Насмешничает. Злится Оддлейв, а попасть по нему не может. Силен медведь, страшен, с одного удара в землю вбить может, да только не коснуться снежной поземки, не втоптать в стылую землю. С ревом бросается на рыжего упыря славный Оддлейв, промахивается раз за разом, задыхаться начинает, а толка все нет.
Играет чужак с сыном конунга, пляшет его клинок серебряной молнией, чертит в воздухе узоры. Сверкали зарницы, сверкали, а потом лишь раз ударила тонкая молния точно в прорезь шлема Оддлейва и грянул тогда гром – пал Оддлейв.
Молчала толпа. Конунг лишь от горя великого веки смежил, да раздавил в кулаке изукрашенный подлокотник кресла своего в щепы.

-Я и не знал, что ты такой умелый воин, Гвинн, - с уважением сказал Сигвальд после поединка, когда сидели они и пили вместе горячее вино с пряностями.
Король усмехнулся.
-Я совсем не умелый воин. Оддлейв был куда более умелым.
-Но как же тогда? – непонимающе посмотрел на Гвинна Сигвальд.
-Мы договорились биться на том оружии, что более всего любимо и привычно, помнишь? - испытующе посмотрел король Юга на норландского принца. Тот кивнул.
-Себастьян!
Откликнулся и вышел на этот призыв из стены серебряный дух, ши, принявший облик короля. Поклонился слегка Сигвальду. Чуть насмешливо.
-Он – мое оружие. Скажешь – подлость?
Долго молчал Сигвальд. С одной стороны – нечестно. С другой стороны – разве не было подлого расчета на пиру со стороны конунга? Ведь Оддлейв действительно славным воином был.
Отрицательно покачал головой норландец, но хмурая складка залегла меж его бровей.
Улыбался король Юга. Улыбался его двойник.

Долгими вечерами Сигвальд многое рассказывал королю Гвинну. В основном норландские легенды – про насмешника Локи, про конец мира – Рагнарек, про жизнь богов в Вальгалле, про мудрого Одина и подвиги Тора. Король слушал внимательно. Смотрел на метель за окном. Крутил на палец рыжие пряди. Улыбался.

Через три года от того визита – взвились под стенами норладских крепостей стяги с зелено-золотым змеем, что разевает пасть, и еще одно знамя, незнакомое – серебряное с алым руническим знаком. Знамя охоты, которое потом еще долго в кошмарных снах будут видеть на Севере. Грохнули барабаны войны, затрубили рога. С улюлюканьем и хохотом рванулись в бой страшные воины, пришедшие под этими знаменами. Бледны были их лица, к седлам их коней приторочены были кости, а шлемы выполнены в виде человеческих черепов.
Пристал к берегам Норландии Нагльфар, а рыжеволосый Локи, стоящий на его корме, улыбался так знакомо.
«Рагнарек» - летел панический крик над армией Севера, а солнце на небе стало черным и тьма пала на поле битвы, ознаменовав конец всего.

-Трон твой, - говорит Гвинн, улыбаясь Сигвальду. – Если бы не твои рассказы о местных легендах три года назад, вряд ли бы мы выиграли войну так легко.
Молчит Сигвальд.
Кровью залиты снега Норландии.
Нескоро еще смешные пузатые волчата будут играть здесь в снежную крепость.

Для  Тами Морок.
ОЭ. Рокэ, Робер (с фоном из Моро, Дракко и Клемента). Спасение вымирающего вида пегих кобыл с выпивкой на брудершафт в финале. Юмор, экшн, R. "После такого, герцог, мы с Вами просто обязаны выпить на брудершафт".

"Ревность - великая сила"

- О чем грустите, Эпинэ? – небрежно осведомился герцог Алва, падая в кресло, стоящее напротив того, в котором пребывал Робер. Означенный Робер пребывал не только в мягком кресле, но еще в мрачнейшем расположении духа.
-У вас вино с собой? – вопросом на вопрос ответил Эпинэ, поднимая исполненный меланхолии взор. Алва повнимательнее вгляделся в поднятое и присвистнул:
-От даже так? Впрочем, вино у меня всегда с собой, равно как и штопор. Полезная, знаете ли привычка, рекомендую.
-Носить с собой штопор?
-Разумеется. Держите бутылку. Бокалов я тут не вижу, предлагаю некуртуазно, из горла.
-Да хоть откуда… - Робер тяжело вздохнул.
-Вы пейте откуда есть. Так о чем грустите?
Робер некоторое время подумал. Отпил из бутылки. Подумал. Посмотрел на заинтересованного Алву и отпил еще.
-Лошадь мне жалко… - с еще одним тяжелым вздохом сообщил Эпинэ. – Вот просто так жалко, что совсем.
-Какую на этот раз? – приподнял бровь синеглазый кэнналиец.
Герцог Эпинэ еще раз приложился к бутылке, покрутил ее в руках, а потом решительно ответил:
-Пегую.
Герцог Алва задумчиво полюбовался видом из окна, потолком, бутылкой, потом, обращаясь к этой же бутылке, несколько рассеянно прокомментировал:
-Странно, до сего дня я на слух никогда не жаловался, а тут мерещится всякое…. Эпинэ, вам Пегую Кобылу жалко?
-Жалко, - кивнул Робер.
-Так. Плохо дело. И почему ж вам ее жалко?
-Она такая… - еще один тяжелый вздох. - Грустная. Одинокая. Никому не нужная. Одна-одинешенька. И не подкует ее никто нормально, и не поухаживает. Глаз этот с бельмом, может еще вылечить можно. А вообще, от плохого ухода какая угодно лошадь страшной станет.
В порыве вдохновения Робер вскинул взгляд на Рокэ:
– Может, ей еще помочь можно как-то?
Алва помолчал. Посмотрел на свет через уже почти пустую бутылку. Все-таки, герцог Эпинэ, жалеющий Пегую Кобылу, это вам не кошка чихнула, такое двумя глотками не запьешь.
-Может, и можно. Вы как к морковке относитесь, Эпинэ?
Робер поперхнулся вином:
-А то вы не в курсе! Терпеть ее не могу. А… что?
Рокэ усмехнулся:
-Придется потерпеть. Доставайте вашу морковку откуда хотите, Эпинэ, а я пошел искать вам вашу даму.
Обрадовав Робера этой двусмысленной сентенцией, герцог Алва взял бутылку и удалился в неизвестном направлении. Эпинэ показалось, что герцог вышел вообще через окно, которое при приближении персоны соберано спешно преобразилось в дверь.
Размышлять о сием чуде времени не было, надо было искать морковку. Робер поступил как и подобает потомственному аристократу – позвонил в шнурочек. На звонок никто не отреагировал и пришлось брать дело в свои руки и заняться розыском самостоятельно.
По всей логике если искать где-то в особняке морковку, то на кухне. Спустившись в означенное помещение, Робер обнаружил там в высшей степени необычное зрелище.
На столе стояли горящие свечи, корзинка с печеньем и две рюмки с касерой. Посреди этого великолепия сидели Клемент и еще одна крыса, трогательно прижавшаяся к его боку. На перервавшего их романтическую трапезу герцога, крысы посмотрели синхронно и в высшей степени возмущенно.
-Извините, - сказал Робер и слегка смутился. Надо же, как неудобно. Тут, можно сказать верный друг с дамой, а тут он, так внезапно и без стука, – я только за морковкой…
Морковка нашлась в стоящем у стены ящике. Ящик украшала крупная надпись «надергано в Рассветных Огородах».
-Эпинэ, вы там скоро? – донеслось со двора.
Робер молча набрал морковки и пошел на голос.
Посреди двора наблюдался довольный собой Алва и маячащая у самой дальней стены Пегая Кобыла. Никакого желания знакомиться и подходить ближе на уродливой лошадиной морде не наблюдалось. Напротив – наблюдалось желание покинуть негостеприимное место чем скорее, тем лучше.
-Прошу, - Рокэ сделал широкий жест в сторону лошади, - спасайте.
Робер задумчиво посмотрел на Пегую Кобылу. Кобыла задумчиво посмотрела на Робера и сделала шаг назад. Герцог Эпинэ взял пучок морковки наизготовку и пошел в атаку.
Следующие пятнадцать минут напоминали вальс с элементом внезапности. Робер к кобыле – кобыла от Робера - Робер к кобыле – кобыла от Робера – опа! а там Алва – быстро-быстро от Алвы – а там Робер.
-Потрясающе, - прокомментировал сии маневры кэнналиец. – Эпинэ, вы, оказывается, превосходно танцуете. Особенно вот эта протянутая с морковкой рука вам идет. Прям-таки первобытной грации добавляет.
-Алва, не издевайтесь. Как же ее подманить то? Морковку она не хочет.
-Хочет. Но стесняется. С женщинами часто так.
-М-да…. А то, что я тоже в некотором роде стесняюсь, ей в голову не приходит?
Алва пожал плечами и философски заметил:
-Что приходит в голову женщинам, подчас, неизвестно им самим. Но в этом и прелесть.
Пегая Кобыла кокетливо тряхнула гривой и переступила с ноги на ногу, недоверчиво косясь в сторону философствующего герцога.
-Алва, мне кажется, что она вас боится.
-Вам не кажется.
-Но как же тогда?
-Используем это преимущество. Я могу обойти ее с тыла. Так как она меня боится – побежит на вас.
-Не надо. Я не готов к столь близким отношениям столь внезапно.
-Жаль. То есть вы предпочитаете длительные ухаживания?
-Разумеется. Иди сюда, моя хорошая, - продолжил ласково увещевать животное Робер. - Морковка смотри какая вкусная. Хорошая такая, свежая, специально для тебя… Рокэ, она не идет. И жрать не хочет. По глазам вижу. Может, весна?
-Нет, Эпинэ, настолько мой альтруизм не распространяется. Моро я к ней не пущу. В лучшем варианте он ее копытами забьет, в худшем – страшно подумать, что от этого союза родится.
-Полумориск-полувыходец. Как же тебя подманить то? Хорошая моя, красавица, иди сюда, какая у нас грива, какие глаза… глаз, то есть… Нет, не идет. Может, Дракко ей привести? Плод любви то вряд ли прямо вот так сразу случится.
-Блестяще, Эпинэ. Вы потом этот плод любви воспитывать будете?
-А и буду! – расправил плечи Робер. - В конце концов, она такая одна единственная, вымирающий, можно сказать, вид.
Лошадь кокетливо хлопнула ресничками и застенчиво сделала шажок навстречу.
-У меня складывается впечатление, Эпинэ, что вы ей нравитесь куда больше Дракко.
-У меня оно тоже складывается…. Красавица моя, никто тебя не ценит, все гоняют, - ворковал Робер, подбираясь все ближе к Пегой Кобыле. Означенная красавица мелко-мелко перебирала ногами навстречу и старательно не смотрела на своего ухажера. Когда до цели оставалось метра три, лошадь остановилась и выразительно пощелкала зубами в сторону Алвы. Оскалилась, махнула хвостом и опять кокетливо опустила ресницы, скосив взгляд на Робера.
Ворон рассмеялся.
-Ваша дама, Эпинэ, намекает на подвиг в свою честь. Вы, как доблестный рыцарь должны отмстить ее заклятому врагу.
-То есть вам. И чем я вам буду мстить? – несколько озадаченно.
Алва пожал плечами.
-Чем хотите, но только не морковкой.
-Так, а больше и нет ничего, - еще более озадаченно.
-Эпинэ, вы лошадь вообще спасать еще хотите? – в красивом баритоне отчетливо звучала скука. - Если хотите – сделайте страшное лицо и нападайте. Я успешно изгонюсь обратно в гостиную и продолжу пить.
Робер посмотрел на лошадь. На Алву. На лошадь. На Алву. Потом опустился перед последним на колено и красивым жестом протянул ему морковку.
Алва приподнял бровь. Робер улыбнулся.
-Прошу вас, возьмите сей скромный дар в залог моей любви. Быть может не букет из роз сие прекрасный, зато с душою вам преподнесен, любовь моя, примите же морковь из рук моих…
-Вы сдурели, Эпинэ? – холодно поинтересовался кэнналиец, взирая на улыбающегося Робера.
Пегая Кобыла возмущенно заржала, в два скачка преодолела расстояние до герцогов, выхватила морковку и триумфально ее сжевала, рассерженно косясь на Робера. Негодование и ревность в ее взоре полыхали закатным пламенем. Морковь была уничтожена с невероятной скоростью, а герцог Эпинэ удостоился быть прихваченным зубами за плечо. Робер поднялся, похлопал лошадь по шее. Та фыркнула и снова кокетливо опустила ресницы.
-О, женщины… - возвел синие очи к небу кэнналиец.
Робер погладил лошадь по морде.
-Красавица… Глаз полечим, причешем, подкуем. Замечательная будет лошадка. Нет, ты и сейчас красавица, но будешь еще краше.
Алва покачал головой.
-Как закончите общаться с дамой, возвращайтесь в гостиную. После подобного мы с вами обязаны выпить на брудершафт. Ибо называть на «вы» человека, которому только что изъяснялись в любви с морковкой в руках, я вам не позволю.

Для  .Кристиан.
Белый Город. Ложь и Жестокость, экшн, интриги. Ключ - ши в стиле индастриал, возрождение Лжи, "и почему бы ты помог именно мне?"

"Le fleur du mal"

-Добрый вечер всем, кто нас слушает сегодня ночью. Вы на волнах радио "Авалон" и сегодня с вами с полуночи до утра я, диджей Артур. И для всех, кто сейчас в дороге, прозвучит песня прекрасной Вивианы Озерной под названием «Дорога в никуда».
Галахад хмыкнул и ткнул в кнопочку магнитолы, переключаясь на другую волну. Диджейский юмор на фоне текущей ситуации совершенно не радовал. Равно, как и не радовала сама текущая ситуация, а именно грандиозная пробка, можно сказать даже Пробка на въезде в Белый Город. Стоял Галахад в этой пробке уже больше полутора часов и проехал за это время от силы километра два. А до цели оставалось еще примерно десять.
-Чтобы я. Еще раз. Да перед праздниками. Да никогда, - поклялся он.
От этой клятвы легче не стало.
-Вот ши хорошо… - вздохнул сидящий рядом на пассажирском сиденье Торвальд. – Они по Меже, если что, все объехать могут.
-Наивное человеческое дитя, - скептично отозвалась с заднего сиденья неблагая Мада. – Чтоб ты знал, там сейчас и на Меже пробка.
-О как… А с чего это?
Мада на секунду исчезла, переходя на иной пласт реальности, а вернувшись, пояснила:
-Какой-то Высокий едет, говорят, вот и перекрыли. Как бы чего не вышло, в общем. Проедет – откроют. Кстати, мальчики, впереди я вижу пост Дорожно-Патрульной Стражи.
-И что? – меланхолично откликнулся Галахад.
-А то, дитя человеческое, что у тебя заклинание, поддерживающее исправность машины, давно обновлялось? Ты на техосмотре давно был?
-Ой, мать… Ой-ей-ей…
-Хоть мать, хоть отэц! – вставил свои пять медных Тор. – Мадочка, душечка, а ты не посмотришь, у них радар то есть? Они сканируют вообще наличие заклинаний то?
-Есть, - мстительно отозвалась ши. – Причем хорошего радиуса покрытия. Не проскочим.
-Жопа, - еще более меланхолично резюмировал Галахад. – Как же я забыл то про него. А все праздники эти, чтоб им хорошо было… Что теперь делать?
-Дать бабла, - предложил Тор.
-Нету.
-Плохо. Мада, а ты не начаруешь нам?
-Чего? Бабла? Я вам что – лепрекон?!
-Нет, лепреконское бабло под сканером видно, а дэпээсники всегда со сканерами ходят. Может ты нам на машину морок набросишь какой?
-Ты не дитя человеческое, Тор. Ты дитя пенька дубового и коряги еще более дубовой. Ну какой морок, а? Хотите на пятнадцать суток влететь?
-Так и так влетим. Либо за то, что заклинание не обновлено, либо за морок.
-За техосмотр дешевле выйдет.
-Бабла все равно ни медяшки. Мадочка, придумай что-нибудь, а? Может там проехал уже этот ваш Высокий, и мы по Меже проскочим как-нибудь, а?
Неблагая окинула друзей горящим взором.
-Это вы мне предлагаете на Межу тащить машину с двумя здоровенными лбами? Нарушать эдикт? Рисковать своим статусом? Что мне за это будет?
Галахад и Торвальд переглянулись. Вздохнули.
-Желание.
-По рукам, - улыбнулась неблагая. – Амулеты есть?
-Чтоб по Меже? Есть.
-На сколько хватит?
-У меня на три минуты, у Тора на пять.
-Значит, в три минуты надо уложиться. Сейчас я гляну, как там у нас…
На некоторое время в машине воцарилось молчание.
-Так, мальчики, одевайте бирюльки, проезд открыли.
Воздух вокруг машины задрожал, затуманился, пространство дрогнуло и исказилось. Вместо широкой восьмиполосной асфальтовой автострады, забитой машинами как банка шпротами, свет фар выхватывал широкую восьмиполосную мощеную камнем дорогу. Пустую.
-Газу, - лениво кивнула Мада.
Галахад втопил и верный полноприводный «Охотник 754» с утробным ревом взял с места.
-Ой, мальчики… - как-то непривычно тихо сказала Мада, через несколько секунд после старта.
-Что такое? – обернулся к ней Тор.
Мада молча указала пальцем назад.
Там неумолимо приближалось порядка тридцати всадников. Огненногривые кони, мертвенный свет факелов, зловещая песнь боевых рогов, волки у стремени. Их машину нагонял кортеж кого-то несомненно важного, кого-то несомненно крутого, и, несомненно, Высокого. С такими понтами – с факелами, трубя в рога – ездили только очень, очень крутые нелюди.
-Это мы не после него, а перед ним выскочили? – чувствуя, как неумолимо седеет, тихим басом прогудел Тор.
Мада кивнула.
-Газу!!! Очень-очень газу!
Спидометр показал лаконичное «180 км/ч», но блистательный кортеж неумолимо догонял. Уже можно было разглядеть ало-серебряный стяг в руках у знаменосца.
-Это ж надо было... Выпереться в Новый Год… В аккурат под копыта Высокому со свитой… Праздник какой-то, - еще более меланхолично сообщил Галахад, остервенело топя в пол педаль газа. – Интересно, нам сразу хана?
-В зависимости от того, кто…
Договорить Мада не успела. Всадники нагнали машину и копыта коней с грохотом ударили по ней, сминая металл как бумагу.

Тор очнулся первым. В машине, стоящей на обочине, в Тварном мире, по прежнему пристегнутый ремнем безопасности.
-Я жив? – удивленно поинтересовался он сам у себя. Ощупал. Славный сын Севера действительно был жив. Констатировав этот факт, Торвальд огляделся. И замер.
Заключив машину в кольцо, на дороге выстроились те самые всадники. Диаметр оцепления равнялся в аккурат ширине трассы. Пробка неумолимо росла, но делала это тихо. Против таких – сильных, злых, жестоких – не попрешь с криками «освободи дорогу». Закованные в лунные доспехи всадники стояли молча и факелы в их руках бросали неверные тени на бледные лица.
А рядом с машиной, в центре кольца был тот самый Высокий. Метель и вьюга запутались в его белоснежных волосах, черная безлунная ночь опустилась на плечи ему плащом, алый отблеск окровавленной стали – его доспехи, полная желтая луна в его взгляде.
А на руках Высокий держит то, что когда-то было Галахадом.
-Хорошо, Мада, - холод и стужа в голосе Высокого. – Очень хорошо. Вовремя.
Неблагая Мада склоняет голову, прячет довольную улыбку. Угодила.
-Высокий Жестокость доволен? – с долей кокетства интересуется ши.
Он не отвечает. Желтый взгляд прикован к тому, кого он держит на руках. Тает, уходит в ничто человеческое тело, рассыпается прахом. А из этого праха, взамен него, распускается в холодных ладонях черный цветок. Прекрасный, ядовитый, притягательный. Вечный. Раскрываются лепестки – подхватывает ветер тяжелые шелковые пряди черных волос, целует так бережно снежно-белую кожу, скользит свет полной луны вдоль точеных изгибов совершенного тела, проходится лаской звездный свет по тонким чертам.
-Просыпайся, Ложь, - изогнулись бескровные губы в усмешке. Дрогнули в ответ угольно-черные ресницы, приоткрылись, выпуская темный бездонный взгляд.
-Ты? – удивленно.
Подлетает к стоящим один из свиты, подводит коня и сгибается в поклоне, подставляя спину Высокому, чтобы смог тот сесть в седло со своей драгоценной ношей.
Снова усмехается волчья луна во взоре.
-Я.
-Но почему именно ты?
-Не все ли равно? – Высокий небрежно кивает свите, снова трубят рога, воины сворачивают кольцо и кони летят в галоп. – У тебя будет еще немного вечности, чтобы выяснить это. Откровенность – не мое второе имя.
Звезды падают с неба, сплетаясь в тончайшую ткань и укрывая дорогу позади уносящихся по дороге в никуда.

Тор проморгался. Почесал в затылке. Сел за руль. Ткнул в кнопочку магнитолы.
-С вами по-прежнему радио "Авалон" и я – диджей Артур! Для тех, кто все еще стоит в пробке на въезде в город, мы передаем песню «Скоро рассвет» группы Васильки.
Мада влезла на пассажирское сиденье.
-Ну ты и стервь… - пробасил Тор. – Не могла сказать, что наш Галахад не человек?
-Я неблагая, дитя пенька и коряги, забыл? Ты мне еще желание должен за проезд по Меже, между прочим.
-Ну ты…
-Неблагая, хотел сказать?
-Конечно.
-Поехали уже. А то действительно, рассвет уже. Гляди, пробка вроде рассасывается…
-Неудивительно. Тут кто угодно рассосется от такого зрелища.
«Охотник 754» взревел мотором и понесся дальше к Белому Городу.

для  Houli.
Данж по Белому Городу. Тиар (Фашист Фашистович)/Луи, ангст. "непросто просить прощения у
человека, которого чуть не убил"

"Солнце подо льдом"

У него некрасивые глаза. Светло-серые, почти белые. Пронзительные, холодные, страшные. Приковывает к месту его взгляд, так стужа сковывает тело, если слишком долго простоять на зимнем ветру. Не пошевелиться, не вдохнуть.
У него некрасивые губы. Тонкие, бескровные, неживые губы человека, который вмерз в лед давным-давно. Столкнешься с ним взглядом сквозь толщу замерзшей воды - и так и застынешь.
Он роняет слова неторопливо, и каждое слово как приговор судьи. Не подлежит обжалованию.
У него некрасивые руки. Теперь – некрасивые. Перебитые кости и расплющенные суставы никогда не срастутся как надо, как бы не старались целители.
Его равнодушие и безразличие - как сходящая с гор снежная лавина. Можно кричать и бежать, навстречу или от нее, ей все равно, она сомнет и раздавит, прокатится дальше, размазав хрупкого человечка забавным кровавым пятном, и не оглянется.
У него некрасивое лицо – слишком узкое, слишком неправильные черты – тонкий острый нос, впалые щеки.
У него некрасивые волосы – белесые, почти что седые.
Он вообще – некрасивый.
-Тиар, я пришел…. – слова, которые хочется сказать, режут горло осколками льда. Приходится выталкивать их насильно, они сами никак - цепляются зазубренной кромкой.
-Я вижу, - холодно говорит он. Бесстрастен прозрачный взгляд – только чуть пульсирует ровная точка зрачка.
-Я пришел, - воздуха! как хочется воздуха, но нельзя глубоко дышать на морозе – выстудишь легкие, будешь потом выкашливать кровавые ошметки, - я хотел сказать…
-Говорите, - падает на хрупкое теплое человеческое тело еще одна глыба льда.
-Я… - уронить взгляд, нельзя смотреть на солнце в морозный день, оно слепит, а на глаза наворачиваются слезы. – Простите меня.
Выдохом. Облаком пара. Морозным узором на стекле.
-За что? – айсберг не растопить человеческим дыханием.
Прикусить губу до крови. Хотя бы она сейчас теплая.
-Понимаете, вы ведь тогда из-за меня попали в подвалы Инквизиции. Из-за меня, я виноват, я таким дураком был…
-Вы им и остались, - обжигает студеная вода. – Что-то еще?
Тишина. Над арктическими льдами всегда тишина, глупые теплые люди не осмеливаются тревожить их своим дыханием и пустыми словами. Словами никогда ничему не поможешь, не срастишь кости, не вернешь время вспять.
-Нет… Я просто хотел попросить прощения… - закипают слезы, глупые горячие слезы.
-Вы его попросили. Можете идти.
Вот и все. Сошла лавина и похоронила под собой все – надежду, радость, тепло. Живи теперь с этим как сможешь. Хотел как лучше, а едва не убил человека, который спасал тебе жизнь.
-Я… Тиар, понимаете, я не хотел чтобы так вышло, правда! Да, я дурак, но я правда тогда не думал, что все так обернется, - последней вспышкой.
Можно ли назвать сходящий с гор сель жестоким? Можно упрекать лютую стужу в том, что она вытягивает тепло и убивает?
Он некрасивый. У него тонкие губы, холодные и жесткие.
У него сильные руки и некрасивые искалеченные пальцы, которые умеют касаться властно и бережно.
Он вообще -некрасивый.
-А можно не идти? – выровняв дыхание.
-А можете и не идти, - скользит солнечный луч вдоль острых ледяных граней айсберга намеком на улыбку.
Так красивы арктические льды под солнцем. В них все – радуга света, слепящая, яркая, невозможно прекрасная. А когда сходит лавина – можно поднять голову и ловить губами безжалостный снег, который жалящими поцелуями покрывает лицо и в одно движение погребает под собой хрупкое человеческое тело.

для  Кэллиг
ОЭ. Сильвестр, Алва, "Кардинал, вы сошли с ума." "Должно же быть какое-то разнообразие?", романс. АУ. Морисская медицина в действии)

"Какие куртизанки?!"

- А жить тебе осталось ровно пять часов, - важно сообщил здоровенный жирный пасюк, в усах которого застряли крошки печенья и отхлебнул шадди из тонкостенной чашечки с вишенками. Любимой, между прочим, чашечки Его Высокопреосвящества.
Кардинал от подобной наглости проснулся. Сны последнее время снились, конечно, не самые распрекрасные, но до подобного не доходило. Чтобы какая то мерзкая крыса пила шадди из его чашечки и еще и смерть предрекала? Ладно бы еще ему ворон снился – фольклор предписывал этим черным птицам всякие неприятные вещи пророчить, каркать, так сказать.
Учитывая, сколько неприятностей Сильвестру принес Алва, ворон, нагло пьющий шадди из любимой чашечки, в этом сне был бы уместнее.
-Пять часов остались, ну надо же, - мрачно сообщил в пространство кардинал. Сердце нехорошо кольнуло. Вкралась мыслишка – а что если и правда, пять?
Сильвестр в вещие сны и мистику не верил.
Но мыслишка осталась. И уходить не желала ни в какую.
Часы давно отбили полночь, но, несмотря на поздний час, в кабинет был призван Агний с шадди и отчетами. Кардинал углубился в работу, но мыслишка продолжала зудеть и отогнать ее не могли даже финансовые перипетии государственной важности.
В четыре часа ночи заспанный Агний постучался в кабинет и сообщил:
-Ваше Высокопреосвящество! К вам герцог Алва.
-Один?
-Нет. С вином и гитарой.
Кардинал изумленно отставил чашечку с вишенками в сторону.
-Проси.
Что могло понадобиться Рокэ от него в четыре часа ночи? Сердце снова кольнуло. Случилось что-то?
В кабинет действительно явился Ворон. Уже явно нетрезвый, действительно, с вином и гитарой, но при этом на лице кэнналийца никакой печати тревоги, либо же случившегося страшного не лежало. Сердце колоть прекратило.
-Куртизанок я не привел, - сообщила одна из головных болей Сильвестра, падая в свое кресло. Разумеется, кресло было самое что ни на есть кардинальское, только за годы общения Сильвестр мысленно отписал его Алве. Была даже мысль в завещании это указать, но как-то забылась в свое время, а вот сейчас вспомнилась.
Кардинал окинул герцога в кресле задумчивым взглядом.
-Каких куртизанок? Герцог, вы себя хорошо чувствуете?
-Просто прекрасно, - сверкнул улыбкой означенный герцог. – А куртизанок я не привел именно потому, что понятия не имею о том – каких.
Сильвестр посмотрел вопросительно и ожидающе. Кэнналиец с присущей ему хищной грацией открывал бутылку. Почему-то грациозно открывать бутылки получалось только у Алвы. Так, к кошкам грацию. Неужели сакотта? Кардинал слышал, что если злоупотребить этим средством, оно не только вызывало преждевременное старение, но и легкую неадекватность поведения.
Впрочем, тут надо было вообще сначала определиться с тем, что такое для Алвы адекватность.
Синеглазая головная – а иногда и сердечная – боль кардинала всея Талига соизволила, наконец, пояснить:
-Я не осведомлен о ваших вкусах и не знаю, какие именно куртизанки вам нравятся. Брюнетки, блондинки, рыжие?
-Какие куртизанки?! – возопил кардинал. – Я уже двадцать лет думать забыл о любых куртизанках!
-А вот это вы как раз зря, - открывая уже вторую бутылку. - Впрочем, там Хуан за дверями дежурит, так что, как только вы определитесь какие куртизанки нужны– он натаскает.
-Герцог, с вами точно все хорошо? – кардинал смерил безумца тяжелым взглядом.
-Со мной – да. А вот с вами – нет, - беспечно отозвался тот. Налил в бокал вина и поставил оный на ручку кресла привычным жестом.
-А по-моему все как раз наоборот. Алва, вы явились ко мне в кабинет посреди ночи с вином, гитарой и Хуаном для того, чтобы предложить натаскать куртизанок?
-Нет. Вино я принес, чтобы пить, гитару – играть, Хуана – пригодится, а без куртизанок все это рискует перерасти в непотребство.
-Оно уже переросло. Объясните наконец, что все это значит?
Алва пожал плечами, вскинул гитару на руки:
-Извольте. Я не могу позволить вам отправиться в Закат как какому-то кардиналу. Вы, между прочим, весьма неплохой человек. Поэтому провожать вас будут вино, музыка и прекрасные женщины. Впрочем, если вы настаиваете, обойдемся вином и музыкой.
-А с чего вы взяли, что я собираюсь в Закат?
-Так это же очевидно, - пальцы прошлись по струнам, ласково огладили деку гитары.
-Я что, так плохо выгляжу? Я похож на умирающего? – продолжал допытываться Сильвестр.
Дверь кабинета распахнулась и на пороге нарисовался Агний:
-Ваше Высокопреосвящество! К вам с докладом… - голос его перешел в сдавленное бульканье и верный секретарь опал как озимые на руки стоящему позади него Хуану. Бывший работорговец солнечно улыбнулся присутствующим и спрятал за спину тяжелое серебряное блюдо. Древнегальтарское. И аккуратненько прикрыл двери.
-Молодец, -прокомментировал творящееся непотребство Алва. – Не хватало тут нам еще опять докладов и отчетов.
Сильвестр понял, что Закат действительно близок. Он вот прямо сейчас туда отправится. Во дворце хозяйничают кэнналийцы, глушат секретарей, водят куртизанок, несут какой-то бред, творят вообще неизвестно что, садясь вплотную к кардинальской персоне и ставя перед оной бокал и бутылку.
-Пейте. А я буду вам петь, - и в синих глазах напротив лишь бесконечное небо. Бесконечно свободное, бесконечно огромное, теплое летнее небо.
Распахнуто окно и в комнату врывается запах цветущих вишен, сладкий и свежий. Так было в Дораке, такое небо было там очень давно, много лет назад, когда юный Квентин безрассудно тратил свои солнечные дни на что угодно, кроме важных бумаг и чужих дел. Так ли безрассуден он был тогда? Шумят деревья, поет ветер и все ближе то время, когда можно было жить, дышать полной грудью, не боясь, что очередной глубокий вдох мучительной болью отзовется в сердце. На секунду становится холодно, очень холодно, но порыв теплого ветра, чуть соленый морской бриз, уносит призрак зимы прочь, в никуда, гонит прочь насмешливым и чуть хриплым голосом. Звенят струны, поет ветер, одуряюще пахнут вишни – и все ближе бесконечное синее небо.

Кардинал проснулся. Сел. Потер виски. Прислушался к собственному сердцу. Оно билось. Не ворочалось, не дергалось, а просто билось. Ровно и сильно.
-Агний!
Явился секретарь как обычно – с подносом и постной физиономией.
-Шадди?
-К кошкам шадди. Вина. И, пожалуй, куртизанок.
-Вы сошли с ума?!
Сильвестр усмехнулся:
-Должно же быть хоть какое-то разнообразие.


для  О с т р о л и с т
Белый Город. Эйдан, Гвинн. Жанр - любой. Что-нибудь ритуально-красивое. Ключ: "зимний лес", "танец". Ритуально-красивого не получилось, получилось иначе)

"Оберег"

Зима в этом году выдалась удивительно холодной и снежной. Такого, чтобы дома завалило едва ли не по крышу, даже старики не помнили.
Женщины поселения Велвин усиленно вычесывали всех, на ком есть шерсть и вязали теплые вещи. Мужчины поселения Велвин практически поселились в лесах, занимаясь заготовкой дров.
Целитель поселения Велвин перевыполнил годовую норму по варке мазей от обморожения и сбился с ног, бегая с припарками от кашля по всем больным.
И только дети были просто и безыскусно счастливы, самозабвенно играя в снежки.
Поздним вечером Эйдан-целитель, окончив наконец-то дневные дела и заботы, уселся у очага с пачкой разнообразных веревочек, бусин, сушеных травок и деревянных фигурок. Всему этому добру надлежало стать амулетами. На них спрос тоже повысился.
У порога что-то поскреблось в закрытую дверь и шумно вздохнуло. Эйдан улыбнулся.
-Греться пришел? – спросил он, открывая дверь и впуская в дом здоровенного мохнатого белого пса. Пес умильно посмотрел на целителя, свесил язык из пасти и плюхнулся рядом с очагом. Блаженно сощурился, понюхал будущие амулеты и положил голову на лапы.
-Одобрил, да? – усмехнулся Эйдан, возвращаясь к работе. Пес скосил хитрый черный глаз и, разумеется, промолчал. Но по его довольной морде было заметно, что одобряет он тут все. Начиная от тепла, исходящего от тлеющих в очаге угольев, заканчивая персоной самого целителя.
В дверь постучали.
-О нет, - тихо сказал целитель, - если опять кто-то по-пьяни с бревна упал и что-нибудь себе сломал, я прямо не знаю, что сейчас сделаю.
Но долг велел помогать людям. Эйдан пошел к двери. Пес приподнял голову, прислушался, потом фыркнул и снова уронил голову на лапы. Нетерпеливо застучал по полу пушистый белый хвост. Эйдан притормозил, оглядываясь на зверя.
-Что, думаешь, не работа пришла?
Пес вывалил розовый язык из пасти, хитро глядя на целителя. Смеялся он так.
Эйдан хмыкнул, но дверь, тем не менее открыл.
-Здравствуй, Белый Волк, - улыбнулся гость. – Можно войти?
На пороге скромного домика велвинского целителя стоял Его Величество Гвинн Мейриг ап Нуадд. Весьма заснеженное, надо сказать, Величество.
Вот это и называется – падать как снег на голову. Нежданно, негаданно, да и вообще – с чего бы вдруг королю оказываться в захолустной деревушке?
Эйдан поспешно сделал шаг в сторону, пропуская короля внутрь:
-Конечно, проходите, Ваше Величество.
-Зови меня Гвинн, - улыбнулся король и непосредственно поинтересовался, - а куда у тебя можно шубу положить?
-Да вот сюда на лавку, - несколько растерянно сказал Эйдан, делая жест в сторону оной. Гвинн кивнул, сбрасывая с плеч белый мех и тряхнул волосами. Снег в них стремительно таял.
У очага шумно вздохнули, привлекая внимание.
-О, и тебе здравствуй, Белый Волк-младший, - Гвинн подошел к псу и присел рядом с ним, спокойно укладывая ладонь на пушистый загривок.
-Это кто из нас еще младший, - заметил Эйдан, с удивлением рассматривая королевскую шубу. Целитель был готов поклясться, что оная шуба только что тихонько отряхнулась от снега самостоятельно и легла поудобнее. – Я когда совсем маленький был – он уже такой был. Крупный и с наглой мордой. У бабки моей однажды кусок сыра спер и сожрал. Ух, она орала…
На этой фразе пес умильно сощурил глаза и ткнулся лобастой головой в королевское колено. Мол, не верь, не так все было, бабка сама небось тот сыр сожрала, а на меня, такого хорошего, все свалила.
Гвинн потрепал зверя за ушами и перевел взгляд на Эйдана:
-Ничего, что я так, без приглашения? – слегка застенчиво. Целитель замотал головой:
-Нет-нет, что вы… ты, то есть. Напротив. Я не ожидал просто, но очень рад. Честно.
-Хорошо, - улыбнулся король. – Я мимо ехал, вот, решил проведать.
Мимо ехал? Эйдан прикинул расстояние до ближайшего тракта. Это минимум неделю по лесу переть. Сколько до столицы – вообще лучше не думать. Одно слово – глухомань.
-Может, чаю?
-Не откажусь. Ой, чуть не забыл, - король подхватился с лавки и резво метнулся к двери. – Я сейчас!
Хлопнула дверь, через минуту хлопнула снова и снова слегка заснеженный король – на улице по-прежнему мело – предстал перед целителем со свертком в руках.
-Держи. Это тебе.
Эйдан обстоятельно и неторопливо отставил в сторону котелок с водой, баночку с чаем, вытер руки полотенцем и только после этого принял увесистый сверток. Положил на стол и начал аккуратно разворачивать темно-зеленый бархат.
В свертке обнаружилась книга, коробка с печеньем, бутылка темного стекла и стеклянный шар.
-Книгу Рейстлин написал, - снова улыбнулся Гвинн, - она с автографом.
-Спасибо, - чистосердечно сказал целитель, поднимая на короля взгляд. – Это очень здорово. Только… Как-то неловко теперь. Ты с подарками, а я прямо не знаю, что подарить-то…
Гвинн накрутил на палец рыжую прядь.
-Сделай мне оберег, - серьезно сказал король. – Сможешь?
-Конечно. А какой?
-Я расскажу. Но сначала чай, хорошо?
-Хорошо.
Король кивнул, вернулся к очагу и мохнатому белому псу.
-Извини, для тебя я ничего не прихватил, - снова погладив зверя промеж ушей. – Да и не знаю я, что хотят призрачные звери…
-Жрать они хотят, - буркнул целитель, заваривая чай, - причем постоянно и все подряд. Кто у меня две ложки сгрыз и не подавился?
Пес отвел глаза в сторону. Морда его выражала полнейшую невинность. Не он, разумеется.
Запахло медом и травами. Эйдан протянул королю огромную глиняную кружку, украшенную орнаментом из цветов и трав.
-Осторожно, горячее.
-Спасибо, - Гвинн бережно принял чудо-кружку. Здоровенная, массивная, грубая, она очень контрастировала с тонкими белыми пальцами, держащими ее. Хищно сиял на одном из них перстень с изумрудом. Эйдан, зацепившись за него взглядом, почувствовал легкий холодок между лопаток. Мирабиль. Мощнейший. И очень, очень странный.
Некоторое время молчали. Гвинн с любопытством оглядывал убранство домика целителя, Эйдан разглядывал короля, пес валялся в ногах у обоих ленивым пушистым ковром и ничего не разглядывал. Спал.
-Про оберег… Мне бы хотелось, чтобы человек, у которого он будет, был здоров. Чтобы у него ничего не болело. Чтобы ему не было холодно и одиноко. Чтобы он возвращался домой и понимал, что его тут ждут. Чтобы ему было тепло, как если бы он вот как я сейчас – сидел у очага с кружкой чая в руках, в спокойствии и мире, хотя за окном воет вьюга. Чтобы всякая мелкая хворь обходила этого человека стороной. Чтобы он чаще улыбался. Можно сделать такой оберег?
Король говорил, а Эйдану казалось, что сейчас он, не умея, на одном желании, плетет заклятие. Конечно, они не так плетутся, совсем не так. Но что-то такое в этом было. Такое. Хорошее.
-Можно, - улыбнулся целитель, мысленно уже подбирая компоненты для оберега. – Я его вам прямо сейчас сделаю. Пока… Пока не потерял ощущение.
Король кивнул, опуская ресницы и пряча лицо за волосами и кружкой. Стеснялся.
А Эйдан отставил кружку, тряхнул волосами, заплел на удачу косичку, подвернул рукава – и работа закипела. Теплый свет очага, янтарный, медовый. Запах трав – чуть горький и свежий. Улыбка – спокойная, добрая.
За окном воет буря – а в маленьком домике так тепло и уютно. Сопит большая собака в ногах, греет живой огонь, тихо напевает что-то целитель за работой. Вплетает заклятие в оберег, сохраняя это все.
-Готово, - лег в подставленные узкие ладони готовый оберег. Янтарные бусины и гладкие деревянные пластинки с вырезанными на них рунами связаны огненно-рыжими нитями. Гвинн бережно коснулся подарка самыми кончиками пальцев. Погладил – едва-едва – как новорожденного котенка. Прикрыл глаза, словно прислушиваясь.
-Спасибо тебе… - поднимая благодарный взгляд.
Теперь застеснялся Эйдан. Кивнул, отвернулся, взял пустые кружки, понес на стол. В груди трепыхалось что-то такое – очень радостное и очень теплое.
Король попрощался и уехал под утро, когда до рассвета оставалось порядка пары часов. Выглянув в окно, Эйдан увидел, как выехал из леса всадник на белоснежном коне, как подхватил к себе в седло короля и как растаяли они в набирающей силу вьюге.
-Мимо он ехал, а… - покачал головой целитель.
Тихий мелодичный перезвон серебряных колокольчиков откуда-то сбоку привлек внимание Эйдана. Он обернулся.
Оставленный на столе стеклянный шар чуть светился. В нем отражалась поляна в заснеженном лесу, освещенная лунным светом.
Эйдан подошел поближе, склоняясь к шару.
Там, внутри этого шарика, на поляне танцевали серебряные. Завораживающе, легко, не приминая снега. Улыбались, смеялись, а падающий с неба снег ложился на поляну с нежным хрустальным звоном. Легкие красивые беспечные снежные духи. Так танцует метель – не когда мчится сквозь лес, сминая все, замораживая кровь живых, а, отдыхая – легко и нежно.
Целитель улыбнулся, аккуратно поставив стеклянный шарик повыше на полку, чтобы его не постигла участь ложек.
Белый зверь скосил взгляд на недоступный шарик.
-Не вздумай, - предупредил его Эйдан. – Если сожрешь – из тебя же и достану.
Пес прикрыл морду лапами и сделал вид, что все понял.


для  Sehn Sucht
Кантор, Орландо. Новый год в Поморье с попыткой проникнуться чужими традициями, обучение катанию на коньках. Романтичного чего-нибудь хочется. "на месте эльфийская ловкость. но на лед она не распространяется", "а снегурочка не растает?"

"Традиции"

Новый Год в каждой стране справляли по-разному. В Ортане, к примеру, наряжали елку у городской ратуши, на улицах появлялись симпатичные крохотные деревянные домики, в которых продавали жареный миндаль и горячее вино со специями. В Эгине, как всегда, устраивали спортивные состязания. В Лондре вешали на двери венки из омелы, переплетенные ленточками, ходили по улицам и пели праздничные песни. В Мистралии зажигали огромные костры и плясали, носились из дома в дом, втягивая в общую развеселую карусель тех, кто пытался отсидеться от праздника. В Хине по улицам носили дракона с фонариками. А в Поморье заливали преогромнейший каток, по центру которого строили кабак, в котором всех желающих угощали блинами с икрой и, разумеется, водкой.
-Кабальеро такой затейник, - вздохнул король Мистралии Орландо Второй, пока означенный кабальеро помогал величеству облачиться в коньки. – Я вообще не уверен, что стоять на этом смогу, не то, что ехать…
Кантор усмехнулся:
-Сможешь. Не туго так? – затягивая шнуровку правого конька. Орландо отрицательно покачал головой и перевел взгляд на каток.
Там по льду буквально летала разноцветная толпа – с хохотом, визгом, некоторые с песней. Такое ощущение, что на лед высыпали множество ярких мохнатых бусин. Мохнатых – потому, что в Поморье очень холодно и все в шубах.
Идея «встретить Новый Год в Поморье» изначально принадлежала самому Орландо, которому очень хотелось сменить обстановку, отдохнуть и чего-то необычного. Он задолго до праздника, высказал эту мысль вслух, да и забыл о ней.
Поэтому, когда в аккурат в последний день года за ним явился товарищ Кантор с телепортистом, Орландо сначала обиделся. Телепорт у него и самого получался прекрасно почти всегда. Почти совсем всегда. Потом король поинтересовался, что это такое маэстро задумал. Тут-то и выяснилось, что королевскую идею Диего не забыл. И предложил быстрее отправляться, а то что-то в Поморье там уже стынет, Орландо не очень понял, что именно.
-Там же холодно!
-Шубу и шапку я уже купил, - отмахнулся кабальеро, - они там тебя ждут.
-Мне надо дела закончить.
-Не надо. Все уже гуляют и к делам вернутся дня через три, а то и через неделю.
-Амарго….
-Амарго уже никакой и под елкой в кругу семьи. Как и каждый нормальный человек.
-Я не человек…
-Мафей, между прочим, вместе с Сашей помогают Максу с украшательством дома. Еще кандидатуры?
-Хм… а откуда ты это все знаешь?
-С утра пил с твоей разведкой. Ну пошли уже, а? А то ведь пропустим все, обидно будет.
И вот они, собственно, здесь. Орландо поплотнее закутался в шубу патриотичной красно-черной расцветки. Шуба была мягкая, длинная и очень теплая.
-Все, - кабальеро закончил шнуровать монаршие коньки, с удовлетворением оглядел результат своих трудов и подал королю руку. – Пошли на лед.
Орландо поднялся. Сделал пару шагов. Ужасно непривычно. Вся надежда на эльфийскую грацию. Без нее ходить в этих ботинках с прикрученными к подошве лезвиями было никак. Кантор придерживал короля под локоть, ведя ко входу на каток. Орландо пытался сохранять ту самую грациозность походки, но получалось не очень.
Кантор вышел на лед и протянул королю обе руки:
-Хватайся. Ага, вот так. А теперь поехали.
-Как?
-Сначала одна нога едет, потом вторая. Вот, смотри…
Подняв вихрь снежной крошки, маэстро унесся прочь. Что-либо разглядеть там было проблематично. Орландо вздохнул. Кантор примчался обратно:
-Понял?
-Знаешь, маэстро, вот на гитаре ты меня так же учил играть разве? – укоризненно спросил король. – Виртуозное соло на хрен поймешь какой скорости и – ну-ка повтори?
Кантор смутился.
-Н-да. Так. Давай руку. Держись. Не бойся, не уроню. И теперь ноги. Елочкой их ставь, ага, вот так. И вес переноси. Одна нога, вторая. Одна – вторая. Одна…
Орландо послушно качался с ноги на ногу, но эльфийская грация, верно служившая ему все эти годы на этот раз подвела. Конек поехал не туда, за ним устремился второй и равновесие за ними. Кантор ухватил падающее величество поперек талии.
-Знаешь, почему на коньках надо учиться кататься именно зимой?
-М?
-В шубе, если что, падать очень мягко. И совсем не больно.
-Я не буду проверять, ладно?
Через полтора часа беспрерывного борождения льдов, к катающимся мистралийцам подлетел румяный усатый поморец.
-А вот блинков и водочки на здоровье! - протягивая им застеленный салфеткой поднос, на котором действительно лежали свернутые трубочкой блины с икрой и стояли две стопки водки. Блины исходили ароматным паром.
Орландо мужественно напомнил себе про изучение чужих традиций. Отказываться нельзя. Король вежливо взял блинчик. И если блинчик это было еще ничего – хотя с вареньем королю нравились больше – то после водочки будет уже точно не до коньков. И вообще не до чего.
-Спасибо, - сверкнул улыбкой Кантор и лихо тяпнул обе стопки. Передернул плечами и зажевал блином. На вопросительный взгляд усатого поморца он ответил еще одной улыбкой и жестом «повтори». Поморец просиял и унесся в ледяную даль.
-С вареньем! – вслед ему крикнул Орландо. - Кантор, ты планируешь весь алкоголь, который нам приносят на двоих, убирать в себя?
-Пока мы на льду – да, - безапелляционно отрезал кабальеро. – О, смотри, хоровод собирают!
Орландо посмотрел в указанном направлении. Там по кругу неслась вереница людей, взявшихся за руки. Этакая гусеничка на коньках. Причем все увеличивающаяся гусеничка, потому как в хоровод втягивали всех, кто оказывался с ней рядом.
-Мы к ним? – с некоторой опаской глядя на неумолимо приближающуюся вереницу.
-Нет, это они к нам!
Смеющаяся румяная поморка ухватила Кантора за руку, Кантор ухватил за руку Орландо, король не растерялся и сцапал мирно проезжающую мимо девушку в расшитом платке. Девушка взвизгнула от неожиданности, рассмеялась и, в свою очередь ухватила того самого усатого поморца, который вез водочку и блины. Поморец от души помянул чью-то мать, но так и поехал – одной рукой держа девичью ладонь, а второй поднос с угощением.
Потом на лед вышли музыканты и медведь.
Музыканты играли, а медведь плясал. Причем на льду. И без коньков.
Орландо пришла в голову идея и он непосредственно подергал Кантора за рукав:
-А сыграйте нам, маэстро, -ликом и гласом король изображал Высшее Королевское Повеление, а глаза его при этом смеялись.
-На этом?! – поразился Кантор, оглядывая нескладный – треугольная дека, узкий гриф, всего три струны - инструмент.
-Мы тут зачем? Традиции изучать. Проникаться ими всесторонне, - рассудительно. – Блинами вот я проникся? Проникся. Теперь твоя очередь. Балалайка – народный поморский инструмент. Традиционный. Так что давай.
Кантор хмыкнул. Подъехал к музыкантам, коротко переговорил, взял протянутый традиционный инструмент. Повертел в руках. Примерился к грифу. Провел пальцами по струнам. И, действительно, сыграл. Мотив был точно из Гальярдо, но на балалайке творение великого барда звучало в высшей степени эпично.
Толпа, собравшаяся вокруг сего зрелища, хлопала и смеялась. Медведь танцевал. Ему было без разницы – Гальярдо там, не Гальярдо. Он был великий медвежий танцор и ему просто нравилось.
-Знаешь, Диего, мистралийские баллады на балалайке – это нечто! – подхватывая под локоть откланявшегося Кантора. - Я предлагаю закупать их в консерваторию и ты будешь вести у них обучение!
Кантор смеялся.
Когда стемнело – зажгли фонарики, подвешенные над катком, по «берегам» катка соорудили костры, создавая дополнительное освещение. Чем ближе была полночь, тем больше народа прибывало на льду.
А в полночь на лед выехали сани, запряженные тройкой с бубенцами, и из них выгрузился внушительный дед с белоснежной бородой до пояса, облаченный в длинную красную шубу и белые валенки. В одной руке сей величественный муж держал хрустальный посох, а другой удерживал перекинутый за спину мешок. Следом за дедом из саней выпорхнула девушка в синей шубке. Роскошная светлая коса девушки доставала ей почти до колен.
Толпа встретила приехавших восторженными воплями и повалила к ним навстречу.
-А это кто? – спросил Орландо, с любопытством разглядывая ряженых. Как истинный мистралиец, смотрел он в основном на блондинку.
-Дед Мороз и Снегурочка, - проинформировал Кантор. – Новый Год привозят.Он – мороз, она – ледяная, внучка его.
-Ледяная? – забеспокоился король. – А она не растает – тут костры, шубы…
-Не растает, - рассмеялся кабальеро.
Дед, тем временем, сгрузил к ногам мешок, обозрел всех собравшихся, набрал в грудь воздуха и гаркнул «С Новым Годом!» так, что услышали не только успевшие к эпицентру событий, но и те, то еще только выходил на лед.
С треском и грохотом взвились в воздух шутихи, взорвались в ночном небе, рассыпались разноцветными огоньками. Толпа ответила восторженным ревом.
Орландо вскинул руку и к падающим с неба огонькам добавились летающие шарики. Дети – самый наблюдательный на свете народ – моментально скопились вокруг монарха. Монарх щелкал пальцами, заставляя все новые гроздья огней повисать в воздухе и улыбался. Дети хлопали в ладоши и прыгали.
Кантор улыбался.
-Теперь в поморском фольклоре появится еще одна традиция, которой проникнутся. Добрый эльф, который приходит ко всем детям и зажигает разноцветные огоньки.
Орландо рассмеялся. Вложил руку в варежке в ладонь Кантора.
-Традиции – они для того и нужны. Чтобы ими проникаться.

внезапный и незапланированный маленький бонус для  Liarry

***

В окно постучали. Настойчиво.
Ларри отвлекся от упаковки рождественских подарков и подошел к окну. В окне наблюдался сугроб.
При ближайшем рассмотрении сугроб оказался хмурой белой совой огромных размеров.
-Это ж на чем ты так разъелась, - поразился юноша, открывая прибывшему Гаргантюа окно. Сова величественно ступила на подоконник и разжала лапу, до сего момента сжимавшую небольшую коробку. После чего, сочтя свой долг почтальона на этом исполненным, выплыла в окно.
Маг взял коробку. Традиционно черного цвета упаковочная бумага. Белый бант. Лаконичная надпись «Лайту» сбоку.
Покрутив коробку и не обнаружив ничего диверсионного на первый взгляд, Ларри коробку открыл.
Внутри оказалась коробочка поменьше, от которой ощутимо фонило магией и письмо, от которого магией не фонило.
Ларри вскрыл конверт. Одна единственная фраза «Счастливого Рождества!», написанная небрежным летящим почерком с виньетками. Ужасно знакомым.
В маленькой коробочке что-то пошевелилось и пискнуло.
Ларри спешно – живое что-то?! - снял с нее крышку.
Из небольшого гнезда на него посмотрел янтарными глазками-бусинками крохотный совенок. Можно сказать, миниатюрнейший. И разноцветный. Такое ощущение, что птичку при рождении обмакнули в радугу и так и оставили.
Совенок трепыхнул крылышками, выбрался из коробки и сел на палец волшебнику.

запись создана: 22.12.2010 в 03:30

@темы: Камша, фанфик, рассказ, "Белый Город", Творчество, Панкеева