Для
RhideСадись ближе к огню, малыш, я буду рассказывать тебе сказку. Ну как страшную... Сам решишь. Нет, не про принцев и принцесс.
Стояла где-то в глуши одна деревенька. История, ясное дело, не сохранила ее названия. История, малыш, такая штука, что хранит в себе только места великих побед или великих поражений. А что там произошло в каких-нибудь Малых Буграх ей без разницы.
И вот жила в такой деревеньке колдунья. Ладно-ладно, ведьма. Так уж повелось, если женщина травы знает, да от хвори вылечить может, то, ясное дело — ведьма.
Хороша была собой. Молодая, статная, с косой черной до пояса, кожей белой как снег и глазами темнее безлунной ночи. Пришла однажды в деревеньку ту налегке, да как-то так жить и осталась. Народец в тех Малых Буграх поначалу притих, мол вот те на — ведьма на отшибе, в сторожке помершего охотника поселилась, а потом вроде как и порадовался. Лечит ведь. Все польза.
Шло время, свататься начали к ней, да никого ведьма не привечала. Всем женихам значит от ворот поворот, а особо наглым могла и пообещать чего. Ведьма все же. Мало ли, вот так распустишь руки, так и вовсе потом женихаться не придется. Отстали от нее.
А потом пришла в ту глушь война.
читать дальшеНу как пришла, так, крылом своим дымным и огненным зацепила, малость самую — но так деревеньке много и не надо. Народец коров и дома побросал, в леса ринулся — прятаться. Придут солдаты, все равно отберут, а жен с детишками жалко. Кого снасильничают, кого и прирежут, кого с собой угонят при обозе военном — обслуживать всячески.
Ведьму с собой звали, ан не пошла она. Повела плечом, бровь смоляную выгнула насмешливо, да и отказом ответила всем.
Без объяснения, значится, причин.
А был в той деревеньке паренек, лет пятнадцати от силу, влюбленный в эту ведьму без памяти. Скромный только, женихаться не ходил, так, смотрел только, да мечтал всякое.
И вот когда отказалась она убегать, тоска взяла паренька лютая. Убьют же черноглазую, пока он тут как мышь под метлой в кустах отсиживаться будет.
Решил остаться. Не в открытую, а то той же метлой бы ведьма его и прогнала. Смастерил себе на дереве помост и засел на нем, вооружившись лучишкой самодельным и стрелками. Подумал себе, что коли полезут убивать ведьму, то уж кого-нибудь из нападающих он да прибьет. Все польза. Прикрылся на дереве веточками, как бы в засаде и засел там.
И вот наутро зашумел подлесок, выломился из него отряд небольшой, забарабанил их главный в дверь сторожки.
Вышла ведьма, да не узнал ее паренек. Доспешна вся, слепит яркое солнце, отражаясь в холодном металле, а в руке у нее меч. Хороший, длинный, острый.
-Что, - говорит ведьма старшему отряда, - забыл ты в этой глухомани, десятник Третьего Имперского полка?
У барабанщика этого челюсть со звоном на нагрудник то и отпала.
-Дык... - речет он. - Мы это.. ну того...
А ведьма как рявкнет словами неженскими, как обложит этого десятника по матерям всем за такое словоблудие. Десятник сразу навытяжку и глаза пучит. И отчитывается. Мол так и так, виноваты. Решили, что мол коли война почти все, так того, малость отдохнуть.
Ну ведьма разошлась. Шагами перед ними поляну меряет и словами хреноматерными поливает. А они только «да, Ваша Светлость» и «нет, Ваша Светлость».
И глаза пучат. Страшно им, видать.
Убрались когда, ведьма плюнула им вслед да подошла к дереву, на котором паренек сидел.
-Слазь, -говорит, глаза черные щурит. Хитро так.
Нечего делать, слезать пришлось. Объясняться. Мол, защитить хотел.
Смеется ведьма. Пареньку стыдно так, что вот хоть прям ползи и под кочку прячься. Нашелся защитничек, ну а кто ж знал, что ведьма глухоманская драконьей герцогиней окажется, родней близкой самого Императора.
Драконы они ж такие — могут быть как люди, только не стареют и шутки шутить любят. Своевольные, свободные — кто им что запретит?
Вот и ушла герцогиня в леса, пожить на отшибе, сообщив что мол обрыдла ей жизнь светская, а все эти поклоны поперек горла стоят и хвост от них чешется.
Рассказчик замолчал, глядя в огонь.
-А дальше то, дальше что было? - от нетерпения вихрастый пацаненок потянул рассказчика за рукав. - Ну ты как всегда на самом интересном месте остановился!
Глаза у пацаненка чернее ночи, а кожа бела как снег.
Характер тоже у матери взял. Что как ни по его — хрясь хвостом по столу!
Стол в щепы, ясное дело.
Ну хоть не полдома, как в случае с его маменькой бывает.
Не дорос еще просто.