Это не флешмоб, это в некотором роде эксперимент.
В комментариях оставляете песню (желательно со ссылкой на оную), я пишу по этой песне короткую зарисовку или рассказ. Зарисовка, скорее всего, не будет иметь отношения к тексту песни, будет просто передавать ассоциации и настроение.
Каждая зарисовка является самостоятельным произведением, отзывы и комментарии приветствуются, причем не только от тех, кто оставлял заявку.

От Мэйса
Mario Frangoulis - Canzone Arrabbiata
Знаешь, где-то там далеко, где-то точно не здесь, где-то в моем прошлом сейчас весна. Там белые птицы кружат над бесконечным бирюзовым морем, солнце купается в его соленой зеркальной глади, на его берегах цветут сады и одуряюще свежий ветер кружит голову. Где-то в этом прошлом, где-то далеко сейчас люди влюбляются, ссорятся, любят друг друга, ревнуют, вместе гуляют, пьют кофе, подставляют кожу ласковым теплым лучам, встречают закаты и рассветы, смеются и плачут.
А здесь есть только четыре стены, очень близких друг другу холодных четыре стены. И крохотный кусочек неба в зарешеченном окне. Такой крохотный, что я могу легко уместить его в одной своей ладони. Такой крохотный и несчастный, что мне больно на него смотреть.
Выпустите меня. К морю и солнцу, танцевать и петь, улыбаться и дышать полной грудью, торговаться на рынке, случайно порвать струну, потерять кошелек, напиться с друзьями, просто идти куда-нибудь. Пожалуйста?
Я упираюсь лбом в зарешеченное небо и очень хочу быть не здесь, но судьба держит меня цепями и кандалами, душит стальными оковами, чудовищным весом каменных стен крошит и сминает в ладонях.
А где-то там далеко – весна.

От Бэллы:
Metallica - St. Anger

От Акиры.

Okuniev - Ripe for the devil

-Слушай, может не пойдем туда, а? Мне как-то не по себе.
-Да ладно тебе! Дом как дом.

Мы давно собирались заглянуть в «дом-с-привидениями» в старой части города, потрепать нервишки, похвастаться потом перед всеми тем, что видели или с оттенком превосходства сообщить приятелям, что мол сказки это все, нет там ничего такого.
Дом стоял посреди заросшего сада, тонул в нем, давал диким розам и ветвям деревьев оплести себя, огромный трехэтажный особняк, темный и мрачный. В этом саду скрывалось очень много мраморных статуй, кажется, плачущих ангелов, но я не уверен, ведь они все были потрескавшиеся, старые, заросшие мхом и плющом.
Мы пришли и дверь дома скрипнула, открываясь нам навстречу и я очень пожалел о том, что мы здесь. Ведь там внутри никого нет уже много лет, совсем никого, кто мог бы открыть дверь нам навстречу. Там внутри никого нет – я повторял это как мантру, пока мы поднимались по лестнице и шли внутрь.
Напольные часы с маятником, вычурные, огромные. Тикают, все еще тикают, но идут в обратную сторону. В темной пустой комнате стоит белый рояль, на его клавиши падает лунный свет и кажется, что сейчас зазвучит музыка. Повсюду так много зеркал, тусклых и тяжелых, они строят лабиринт, наполненный отражениями нас и дома.
У окна стоит эта штука, на которой художники рисуют пейзажи. Мольберт?
На нем картина, на которой два вихрастых подростка заходят в дом, в этот самый дом, с его пыльным лунным светом, литыми бронзовыми канделябрами и черно-белыми клавишами рояля. Куда-то вверх уходит лестница с полированными ступенями и костяной балюстрадой, по ней рассыпаны игральные карты вперемешку с Таро, и там где не выпал джокер, выпала смерть.
А потом приходит дьявол, прекрасный дьявол, совсем не такой, как рисуют в библии с картинками. У дьявола белая гладкая кожа, завораживающе бездонный взгляд темных глаз и тонкие длинные пальцы. Дьявол одет в шелк и бархат, укутан в тени, которые легли траурным кружевом на бледные запястья. Дьявол нежно, ох, святой господь, как же нежно и чувственно улыбается и садится за рояль, невозможно изящно ставит руки на клавиши и играет.
Под его пальцами клавиши кусочками льда падают на струны, бьют по ним молоточками, рождают этот простенький перебор, от которого хочется бежать, кричать и не можешь сдвинуться с места. От его улыбки и музыки хочется бежать и не покидать этот дом, хочется кричать и при этом бояться нарушить тишину.
… Во дворе много мраморных статуй. Они все безмолвно кричат, бегут и не могут покинуть этот дом, пока прекрасный дьявол играет для них свою чувственную и нежную сонату, пока звучит музыка и идут часы в обратную сторону.

Lands - Bandage
Засекай время, у нас только час, нам удалось отвоевать только его. Ты, как был, в концертных тряпках взлетаешь в прыжке и падаешь на заднее сиденье кабриолета, я жму на газ, а вам, дорогие разновсякие многоуважаемые -саны придется подождать ровно час.
Отключай мобильный, я тебя доставлю в лучшем виде к нервничающим – санам, но потом, переоденешься и отдохнешь в самолете. Моя звезда упала мне в руки ровно на час, так разве будем тратить его на объяснения куда ты делся?
Коктейль, еще коктейль, да я за рулем, вот это памятник, вот это я на фоне памятника, вот это ты рядом со мной на фоне памятника, сигареты, еще коктейль, вот это мы снова в машине. Фотографировать нельзя пока не придумаете как сфотографировать счастье.
Мы расплескали бассейн и ободрали пальму, ты любишь кофе, я люблю кофе только вместе с тобой, ты весь искришься – брызги от расплесканного бассейна оседают на коже алмазной взвесью. Опусти очки на глаза и сложи губки бантиком, мы будем гламурны и поцелуем в щечку вон того копа. И очень быстро побежим потом, задыхаясь от смеха.
Мы позируем в бриллиантах и кристаллах Сваровски, в пиленой джинсе и щелкаем пальцами на камеру, ведь немножко славы как щепотка специй не повредит.
Опаздываем? Так быстро? Визг тормозов, элегантный дымок жженой резины перед терминалом аэропорта. Эй, -саны! Держите, я возвращаю вам звезду на небосклон.
Ты улыбнешься и махнешь мне рукой – до встречи. Засекай время до следующего звездопада.

От Ланса
Georg Friedrich Haendel - Sarabande
Мадрид, 21 ноября 1918года.
Я много раз представлял себе какой ты будешь на нашей свадьбе, как выйдешь к алтарю в сотне оттенков белого, в шелке и жемчуге, со свежими цветами в прическе.
Белое как искрящийся снег кружево перчаток обнимет твои тоненькие запястья, такие тоненькие что я могу заключить каждое из них в кольцо из большого и указательного пальцев. Нежный блеск молочно-белого жемчуга россыпью ляжет на твои каштановые волосы и ты станешь похожа за звездное небо. Ослепительные белые искры бриллиантов украсят точеную шею, холодные и острые, но твоя нежная сливочная кожа смягчит их убийственное сияние. Букет белых роз в точеных пальцах, белые розы в прическе.
Все так, как я представлял. Ты передо мной, прекрасна в сотне оттенков белого.
Только есть еще белый шелк подушек, белое золото отделки и белая кисея, которой укрыт твой гроб.
Тебя погубила другая женщина, которая вскоре погубит и меня.
Испанка. Ее страсть мрачна и сильна, а поцелуи горячи и смертельны, объятия невероятно крепки, а прикосновение не дает сделать и вдоха.
Испанка никогда не оденет белое, она ночь и огонь, черное и красное, пылкая любовница и страстная убийца. Она танцует сегодня сарабанду по Мадриду, древний испанский танец и, небрежно прищелкнув пальцами, одевает город в свои цвета.

("Испанка"- испа́нский грипп. Был, вероятней всего, самой страшной пандемией гриппа за всю историю человечества. В 1918—1919 годах во всем мире от испанки умерло приблизительно 50-100 млн человек)

От Долохова
Beseech - A Bittersweet Tragedy
Я стою в трусах от Кляйна на крыше пентхауса и созерцаю как в бассейне тонет миллион долларов. Миллион долларов в бассейне так же уместен, как я на крыше пентхауса.
Малыш, ты зря тогда ушла с той вечеринки, на ней было очень весело. Диджей отыграл отличный сет, поцеловал взасос охранника и открыл огонь по танцующим. Визг, выстрелы, запах пороха и крови, в общем все, как ты любишь.
Автографов у него, как ты сама понимаешь, никто взять не успел.
Твой автоответчик тебе не идет, ты же такая стильная, малыш, какого хрена в записи твой чудный голос произносит это унылое «К сожалению, меня нет дома, оставьте сообщение после гудка». Сожаление? Ты же не знаешь что это такое.
Малыш, я надеюсь, ты хорошо отдыхаешь в своем небольшом турне по миру. Тебя показывали в новостях, мою хрупкую прекрасную девочку – в черной коже и кружевах, с короткой стрижкой, в унизанных серебром пальцах ты держала гранату, ее колечко было одним из многих на твоих руках. Судя по твоей довольной улыбке, отдых тебе удается на славу.
Я завтра лечу в Гонконг и надеюсь, что ты не сядешь в один самолет со мной и не угонишь его куда-нибудь в сторону Африки. Перезвони мне, малыш, как надоест отдыхать. У меня наклевывается дельце на еще один миллион долларов, который можно утопить в бассейне.

От LeTell
Э. Григ - Песня Сольвейг
Только зимой бывают такие закаты – стремительные и алые, как кровь. Словно солнце не уходит за горизонт, а падает, подстреленное, навзничь и заливает небеса кармином.
В этом алом закате я прохожу по кладбищу, тихо, медленно, не поднимая глаз. Я стараюсь не попадаться на глаза живым людям, чтобы те, кто пришли сюда поговорить со своими мертвыми, не отвлекались от своих бесед на меня. Встретить меня – то же самое, что встретить мраморного ангела, который по чьей-то воле ожил и соскользнул с постамента, набросив на плечи черный бархат.
Я провожу самыми кончиками ногтей вдоль ограды твоей могилы, собирая снег. Он не тает на моих пальцах и это хорошо, я не люблю разрушать красивое.
Good evening, my precious one. Forgive me, love, я так давно к тебе не приходил. Десять лет? Двадцать? Сто? Впрочем, какая разница, ведь ты не меняешься, и я тоже. Время для нас, мертвых, давно остановилось. Я принес тебе много белых лилий, этих цветов с дурманящим ароматом, которые очень тебе нравились.
Лилии на снегу это очень красиво. Это похоже на меня.
-Молодой человек! Кладбище закрывается
Сторож, обходя старую часть некрополя, где уже лет двести никого не хоронили, неодобрительно покосился на тонкую черную фигуру, склонившуюся к надгробию. Посетитель никак не прореагировал на слова сторожа и тому пришлось еще раз окликнуть его:
-Молодой человек! – сторож прищурился, приглядываясь к человеку у могилы. Тонкий, невысокий, волосы длинные. Может девчонка? Поэтому и не реагирует. А это что - цветы? Это все – цветы? Святый боже, лилий то, лилий то сколько! Тысячи, больше?
Пока эти сумбурные мысли стремительно проносились в голове сторожа, фигура у надгробия поднялась с колен и медленно выпрямилась. Развернулась и в одно плавное движение, даже не всколыхнув воздух, оказалась рядом с человеком, не успевающим понять, что происходит.
Белая и холодная как снег кожа, алые как кровь глаза, нежная печальная улыбка мраморного ангела скорби – так близко к тебе, почти вплотную, словно хочет поцеловать.
-Что ты такое? –в ужасе перед видением хрипит сторож, но ледяной призрак уже исчез, бесследно и бесшумно, оставив только цветы на древней могиле.
Лилии и снег. Это ведь так на него похоже.

Смотрите также