Отчет от игрока
читать дальше
Отличная была игра. В особенности на высоте был антураж. Таких реально страшных монстров видел второй раз в жизни. Когда не напоминаешь себе, "чувак, давай, бойся. мастера старались, это монстр, это страшно", а реально боишься - когда из темноты на мертвенно-белый свет выступает _это_.
Жена доктора была прекрасна. Очень сильно отдавало Японией - табуретки эти на ногах, длинные рукава, которыми она кокетливо закрывала лицо, веер. Мертвая гейша-убийца, реально в духе японских хорроров и вообще красиво. И необычно, вот еще что. По крайней мере в Англии я не ожидал встретить в доме с привидениями призрак в японском стиле.
Сам доктор с пристегнутой трубочкой искуственного дыхания, перчатках и окровавленном халате. Вообще, очень цельные образы, ничего лишнего, все в одном ключе.
Квестовая часть прошла мимо меня. Я в начале пытался заняться квестом, потом понял, что моему персонажу это не свойственно и отвалил, сгрузив сие бремя на брата. В целом, старался быть в курсе событий - кто кого зачем, что происходит и куда движется, вложил свои скромные пять центов в общий мозговой штурм, но основательно в квест так и не вступил.
Поиграл в игрушку, которую видел в детстве в "Форт Байард". Но, сцуко, мое детство было слишком давно, чтобы я помнил правила, поэтому я свою партию доблестно слил и попрощался с одним из пяти чувств. Обоняние, конечно, важная штука, но все остальные дороже)
Момент, который по сюжету не понравился - в лабораторию набились все, потому что это единственное место, куда не может зайти гейша-убийца. В лаборатории добрый доктор Айубил распыляет яд. Отравлены все 12 человек. А вакцина есть только на трех. То есть вообще только на трех, ее нельзя сделать еще. То есть 9 из 12ти гарантированно трупы. Вот это не порадовало. Я предпочитаю если уж смерти, то когда персонажи валят друг друга по игровым мотивам, а не от рук мастерского бота. Но это, в принципе, единственный минус.
Во время крайне трагической сцены - у меня на руках умирает брат, родной, единственный, с которым мы всегда были вместе - очень не порадовали окружающие. Как метко сказала Селена "не можешь ничем помочь - лучше свали от греха подальше". В принципе верно. Раздражает - трагедия, эмоциональный накал - а над ухом хиханьки.
Что сгубило Энджела и Мортимера, кроме двух пуль из моего пистолета? Неуважительное отношение к смерти и неумение сориентироваться в ситуации - человек, потенциально опасный, потерял брата и на этом фоне находится в состоянии аффекта. Он способен сейчас на что угодно. Не нужно его провоцировать, это приведет к трагедии.
Ну и привело. Не припомню, кстати, другой игры, на которой я бы был так убит горем и реально плакал.
Потерял брата. Замочил двоих. Выжил. Обзавелся кучей бабла. Отлично поиграл)
Отчет от персонажа
читать дальше
На кой хрен, Господи, сдался нам этот миллион долларов?
На кой хрен, Господи, сдались теперь мне эти миллионы долларов?
Я могу сжечь их или подтереться ими. Или и то, и то, и при желании одновременно. Или все-таки собраться и дать себе, жалкой половине человека, пинка под зад. Потому что еще очень много чего надо сделать. Да, теперь одному. Но – надо сделать.
Надо добраться до тех, кто устроил эту игру. До тех ублюдков, которые жрали попкорн и дрочили на монитор, который бесстрастно показывал, как умирали живые люди.
Надо позаботиться о дочке Вирджинии. Ее мама умерла за то, чтобы девочка получила образование. И девочка его получит.
Надо перечислить денег детским приютам той церкви, где служил мессы отец Валентин. Он тоже за это умер.
Надо сделать брату гробницу как у фараона. И меня не волнует, как именно похоронные агенты будут ее делать.
Дел много, сопли жевать некогда. Шанита, давай договоримся миром и ты мне поможешь. Ведь у тебя такие говорящие карты, а ты такая смелая. Помоги мне. И я доберусь до тех уродов, которые все это затеяли.
Мы не подписывались на то, чтобы убивать людей ради денег. Мы убивали преступников. Без жалости и милосердия, ибо они им тоже были незнакомы.
Человек взорвал школу. Погибли дети. Много детей. Человека поймали, судили и отпустили за недостаточностью улик. Он откупился. Но это неважно. Мы нашли его и убили.
Человек продавал наркотики, его взяли с двадцатью килограммами героина и отпустили под залог. Мы нашли его и убили.
От закона можно было откупиться, хороший адвокат найдет способ помочь своему клиенту и клиент снова будет убивать. От нас откупиться было нельзя.
Господь указал нам путь, назначил на эту грязную, дерьмовую работу – уничтожать злое, чтобы доброе могло дышать. Вот такая вот хреновая работенка, но что поделать, кто-то должен был ее делать. И это были мы.
Переезжая из города в город, из штата в штат, проявляя чудеса изобретательности, чтобы достать оружие и не сесть самим, всегда вместе, всегда рядом.
Мы убивали плохих людей. И мир становился немножечко лучше.
Но и нам нужны деньги. Патроны, оружие, бензин нынче дороги. Игра – прекрасный выход. О, как мы усмехались, понимающе переглядываясь – подумаешь, пережить ночь в доме с призраками. Фигня какая, для нас то, выбиравшихся из такой глубокой жопы, которая нормальным людям и не снилась.
Господи, на все твоя воля, но почему ж ты мне молнией по башке не долбанул в тот момент, когда я сказал «окей, мы поедем на эту игру?».
Призраки? Реалити-шоу? Миллион баксов на кармане, а если прибьешь ближнего своего - так получишь еще больше?
Мы переглядываемся.
А идите вы в жопу, господа устроители.
Убивать ради денег мы не будем. А на призраков посмотрим – что тут за сказки…
Сказки? Сказки?! Ни хрена, Элли, ты не в Канзасе. Ни хера это не сказки. Это, мать ее, самая что ни на есть реальная реальность, а не сказки. Призраки оказались так же материальны, как мы сами. По крайней мере один из них, с которым я едва ли не обнялся страстно в дверях. Сходил блин, покурить… Спасибо брату – оттащил. То ли меня, то ли образину эту жуткую – но из тесных объятий нас разлучили, а это было главное.
Кажется, потом я курил и минуты две говорил исключительно «блять! Ну нихуя себе! Какая херь! Мать ее!» в разных вариациях. Нет, у меня крепкие нервы. Нет, я много чего видел. Но когда человек с содранной кожей двигается, говорит и едва ли не берет тебя за яйца – то это, знаете ли, в новинку.
Сыграй со мной – и я играю с трупом врача. Криво ухмыляюсь – ну надо же, я играю с трупом. Ебануться. С трупом. Играю. Играю и проигрываю, впрочем, хрен с ним, с обонянием. Мертвец безразлично улыбается и пространство вокруг меня меняется.
Я не чувствую запахов. Ну и ладно. Брат кипит от негодования, я понимаю, он переживал – куда это я делся. Я усмехаюсь. Мне больше не страшно. Даже когда входит жена доктора, Вивиьен – самый опасный из всех призраков, чье прикосновение рождает дикую боль или смерть – уже не страшно.
Святой отец читает молитву, мы с братом хрипло вторим ему «Отче наш».
Адски болит плечо, которое задел призрак.
Но не страшно. Спокойно. Надо выбраться отсюда. Надо выжить.
Курим. Материмся. Только иногда пробирает веселая жуть – как в кино, когда камера «вид из глаз» падает с огромной высоты.
Кто-то беседует с призраком, крутит спиритическую доску, кто-то разбирается с вакцинами. А я сторожу спину брата. Он занимается тем же самым.
Мало ли что.
Мало ли кто.
А потом – резкий запах аммиака, а безликий медицинский текст складывается в ровные строчки, которые означают, что все отравлены и все умрут.
Мы переглядываемся. Текст читается еще и еще раз. Нет, про летальный исход вроде не точно сказано – ведь нам так хочется верить, что мы вдохнули пусть дрянь, но не смертельный яд.
Так нелепо погибнуть от яда? Ну нет.
И на какое-то время мы забываем об этом.
Ровно на четыре часа, до тех пор пока яд не начинает действовать. Мышечные спазмы, боль в груди, дышать все сложнее. Я обнимаю брата за плечи, он делает тоже самое и вот так, подпирая друг друга, чтобы не свалиться мы отправляемся на поиски вакцины.
Много раз видели смерть вплотную, она дышала нам в лицо пороховым дымом и щурила черные глаза. Она была стремительна и жестока, проста и ясна как выстрел.
Мы забираем два последних шприца и смотрим друг на друга. У смерти стальная хватка, она сжимается на горле и все труднее дышать.
-В одном- хер знает что. В другом – вакцина. Рискнем?
-Рискнем.
-Тебе какой больше нравится?
-Вот этот.
Раз-два-три, погнали!
Вверх по вене и уповать на Господа, который всегда хранил своих святых. Берег от шальной пули, направлял и наставлял.
Что было в одном из шприцов? Яд, морфий, виагра, вакцина, хренова святая вода?
Что угодно. В одном из шприцов – все что угодно.
Весь мир сузился до кончика иглы, ее хищного стального блеска. Мы собрали все что у нас было, я поставил на черное, а брат на красное и крупье раскрутил рулетку.
Ва-банк.
Есть всего пара секунд у нас двоих, когда мы еще стоим рядом на тонкой нитке над пропастью и держимся за руки. Смотрим друг на друга.
И брату выпадает зеро.
И нитка рвется.
И он обнимает меня за плечи, начиная медленно опускаться на пол, ноги его не держат.
Вместе с ним умирает весь мир.
Весь мой мир.
Я сижу на полу, прижимаю его голову к своей груди, укачиваю как маленького ребенка, словно в далеком прошлом, шепчу ему, что все будет хорошо.
Кто-нибудь! Помогите мне. Господи, спаси его! Кто-нибудь! Да к черту, все что угодно, только спасите его! Ну пожалуйста, пожалуйста, я никогда никого ни о чем не просил, но сейчас я умоляю – спасите его. Все что хотите отдам, все что хотите сделаю, только пусть он живет, пожалуйста, пожалуйста!
В глазах призрака мелькает сострадание или мне кажется. «Больше нет вакцины. Я не успел сделать еще» - говорит мертвый доктор.
«Я поищу» говорит мертвая Тара и брови ее горестно вздернуты.
«У хирурга была еще одна» уверенно сообщает Ник.
Я мечусь из стороны в сторону, прося и умоляя, и люди отводят взгляд. Потому что понимают – ничего не сделать.
Ничем не помочь.
-Я ее потратил. Это был мой выбор, - с легкой улыбкой сообщает хирург. Словно я спросил у него сигаретку. –На него, - кивок на Мортимера.
Мортимер улыбается.
Они оба улыбаются. Там умирает Кевин, а они курят и улыбаются. Смеются.
Хирург распорядился кому жить, а кому умереть. Действительно, это его выбор.
«Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь»
Два патрона, два выстрела, две смерти.
А это – мой выбор.
Я возвращаюсь обратно. Ну вот, малыш, они больше не засмеются над смертью. Снова обнимаю, устраиваю голову брата на сгибе локтя, снова прижимаю к груди.
Мне последний раз в жизни станет страшно как в детстве, когда я пойму, что такое безнадежность.
Это видеть как умирает твой брат и не суметь сделать ничего. Это знать, что ему остаются минуты и не суметь отбить его у смерти. Это понимать, что больше никогда не будет «мы», а останется только «я».
Горе. Отчаяние. Слова. Они ничего не значат.
-Ты меня сожги, а прах…значит половину над Дублином развей… а половину в гробницу. Хочу чтоб у меня была гробница как у фараона… - даже умирая, держится, не сдается, тон почти веселый.
-Конечно, малыш… – шепчу я, глотая слезы.
Звенящая ужасающая пустота в голове, когда его сердце перестает биться.
Меня осталась половина.
-Что ты натворил, Аллен?! – кажется, это спрашивает святой отец.
Тише, отче.
Я поворачиваюсь к нему, прижимая палец к губам.
Тише, отче. Мой брат спит. Не трожь нас и не шуми тут.
Чш-ш-ш…. спи, малыш, он тебя не потревожит…
Эй, Тара, как это быть мертвой?
Джина, рассказать, почему я убил их?
Святой отец! Примите исповедь…
Я буду много говорить. С призраками и на исповеди. Спокойно и захлебываясь слезами.
Господи.
На все твоя воля.
И раз остался в живых я – значит, ты так того пожелал.
Отец Валентин читает молитву, провожая призраков. И они уходят, один за другим, уходит Кевин, мы в последний раз переглядываемся.
Да, все будет хорошо, я обещаю.
Святой отец, не бойся, я дочитаю твою молитву. Громко и четко, так, чтобы Господь точно услышал.
Он всегда услышит. Даже из самых глубин отчаяния, в которых нахожусь я, грешник.
Отчаяние есть грех. Особенно когда впереди столько дел – добраться и замочить уродов, устроивших игру, перечислить денег приютам и церкви, позаботиться о дочке Джины, забабахать брату гробницу как у фараона.
На это была твоя воля, Господи и я исполню ее.
Аминь.
читать дальше
Отличная была игра. В особенности на высоте был антураж. Таких реально страшных монстров видел второй раз в жизни. Когда не напоминаешь себе, "чувак, давай, бойся. мастера старались, это монстр, это страшно", а реально боишься - когда из темноты на мертвенно-белый свет выступает _это_.
Жена доктора была прекрасна. Очень сильно отдавало Японией - табуретки эти на ногах, длинные рукава, которыми она кокетливо закрывала лицо, веер. Мертвая гейша-убийца, реально в духе японских хорроров и вообще красиво. И необычно, вот еще что. По крайней мере в Англии я не ожидал встретить в доме с привидениями призрак в японском стиле.
Сам доктор с пристегнутой трубочкой искуственного дыхания, перчатках и окровавленном халате. Вообще, очень цельные образы, ничего лишнего, все в одном ключе.
Квестовая часть прошла мимо меня. Я в начале пытался заняться квестом, потом понял, что моему персонажу это не свойственно и отвалил, сгрузив сие бремя на брата. В целом, старался быть в курсе событий - кто кого зачем, что происходит и куда движется, вложил свои скромные пять центов в общий мозговой штурм, но основательно в квест так и не вступил.
Поиграл в игрушку, которую видел в детстве в "Форт Байард". Но, сцуко, мое детство было слишком давно, чтобы я помнил правила, поэтому я свою партию доблестно слил и попрощался с одним из пяти чувств. Обоняние, конечно, важная штука, но все остальные дороже)
Момент, который по сюжету не понравился - в лабораторию набились все, потому что это единственное место, куда не может зайти гейша-убийца. В лаборатории добрый доктор Айубил распыляет яд. Отравлены все 12 человек. А вакцина есть только на трех. То есть вообще только на трех, ее нельзя сделать еще. То есть 9 из 12ти гарантированно трупы. Вот это не порадовало. Я предпочитаю если уж смерти, то когда персонажи валят друг друга по игровым мотивам, а не от рук мастерского бота. Но это, в принципе, единственный минус.
Во время крайне трагической сцены - у меня на руках умирает брат, родной, единственный, с которым мы всегда были вместе - очень не порадовали окружающие. Как метко сказала Селена "не можешь ничем помочь - лучше свали от греха подальше". В принципе верно. Раздражает - трагедия, эмоциональный накал - а над ухом хиханьки.
Что сгубило Энджела и Мортимера, кроме двух пуль из моего пистолета? Неуважительное отношение к смерти и неумение сориентироваться в ситуации - человек, потенциально опасный, потерял брата и на этом фоне находится в состоянии аффекта. Он способен сейчас на что угодно. Не нужно его провоцировать, это приведет к трагедии.
Ну и привело. Не припомню, кстати, другой игры, на которой я бы был так убит горем и реально плакал.
Потерял брата. Замочил двоих. Выжил. Обзавелся кучей бабла. Отлично поиграл)
Отчет от персонажа
читать дальше
На кой хрен, Господи, сдался нам этот миллион долларов?
На кой хрен, Господи, сдались теперь мне эти миллионы долларов?
Я могу сжечь их или подтереться ими. Или и то, и то, и при желании одновременно. Или все-таки собраться и дать себе, жалкой половине человека, пинка под зад. Потому что еще очень много чего надо сделать. Да, теперь одному. Но – надо сделать.
Надо добраться до тех, кто устроил эту игру. До тех ублюдков, которые жрали попкорн и дрочили на монитор, который бесстрастно показывал, как умирали живые люди.
Надо позаботиться о дочке Вирджинии. Ее мама умерла за то, чтобы девочка получила образование. И девочка его получит.
Надо перечислить денег детским приютам той церкви, где служил мессы отец Валентин. Он тоже за это умер.
Надо сделать брату гробницу как у фараона. И меня не волнует, как именно похоронные агенты будут ее делать.
Дел много, сопли жевать некогда. Шанита, давай договоримся миром и ты мне поможешь. Ведь у тебя такие говорящие карты, а ты такая смелая. Помоги мне. И я доберусь до тех уродов, которые все это затеяли.
Мы не подписывались на то, чтобы убивать людей ради денег. Мы убивали преступников. Без жалости и милосердия, ибо они им тоже были незнакомы.
Человек взорвал школу. Погибли дети. Много детей. Человека поймали, судили и отпустили за недостаточностью улик. Он откупился. Но это неважно. Мы нашли его и убили.
Человек продавал наркотики, его взяли с двадцатью килограммами героина и отпустили под залог. Мы нашли его и убили.
От закона можно было откупиться, хороший адвокат найдет способ помочь своему клиенту и клиент снова будет убивать. От нас откупиться было нельзя.
Господь указал нам путь, назначил на эту грязную, дерьмовую работу – уничтожать злое, чтобы доброе могло дышать. Вот такая вот хреновая работенка, но что поделать, кто-то должен был ее делать. И это были мы.
Переезжая из города в город, из штата в штат, проявляя чудеса изобретательности, чтобы достать оружие и не сесть самим, всегда вместе, всегда рядом.
Мы убивали плохих людей. И мир становился немножечко лучше.
Но и нам нужны деньги. Патроны, оружие, бензин нынче дороги. Игра – прекрасный выход. О, как мы усмехались, понимающе переглядываясь – подумаешь, пережить ночь в доме с призраками. Фигня какая, для нас то, выбиравшихся из такой глубокой жопы, которая нормальным людям и не снилась.
Господи, на все твоя воля, но почему ж ты мне молнией по башке не долбанул в тот момент, когда я сказал «окей, мы поедем на эту игру?».
Призраки? Реалити-шоу? Миллион баксов на кармане, а если прибьешь ближнего своего - так получишь еще больше?
Мы переглядываемся.
А идите вы в жопу, господа устроители.
Убивать ради денег мы не будем. А на призраков посмотрим – что тут за сказки…
Сказки? Сказки?! Ни хрена, Элли, ты не в Канзасе. Ни хера это не сказки. Это, мать ее, самая что ни на есть реальная реальность, а не сказки. Призраки оказались так же материальны, как мы сами. По крайней мере один из них, с которым я едва ли не обнялся страстно в дверях. Сходил блин, покурить… Спасибо брату – оттащил. То ли меня, то ли образину эту жуткую – но из тесных объятий нас разлучили, а это было главное.
Кажется, потом я курил и минуты две говорил исключительно «блять! Ну нихуя себе! Какая херь! Мать ее!» в разных вариациях. Нет, у меня крепкие нервы. Нет, я много чего видел. Но когда человек с содранной кожей двигается, говорит и едва ли не берет тебя за яйца – то это, знаете ли, в новинку.
Сыграй со мной – и я играю с трупом врача. Криво ухмыляюсь – ну надо же, я играю с трупом. Ебануться. С трупом. Играю. Играю и проигрываю, впрочем, хрен с ним, с обонянием. Мертвец безразлично улыбается и пространство вокруг меня меняется.
Я не чувствую запахов. Ну и ладно. Брат кипит от негодования, я понимаю, он переживал – куда это я делся. Я усмехаюсь. Мне больше не страшно. Даже когда входит жена доктора, Вивиьен – самый опасный из всех призраков, чье прикосновение рождает дикую боль или смерть – уже не страшно.
Святой отец читает молитву, мы с братом хрипло вторим ему «Отче наш».
Адски болит плечо, которое задел призрак.
Но не страшно. Спокойно. Надо выбраться отсюда. Надо выжить.
Курим. Материмся. Только иногда пробирает веселая жуть – как в кино, когда камера «вид из глаз» падает с огромной высоты.
Кто-то беседует с призраком, крутит спиритическую доску, кто-то разбирается с вакцинами. А я сторожу спину брата. Он занимается тем же самым.
Мало ли что.
Мало ли кто.
А потом – резкий запах аммиака, а безликий медицинский текст складывается в ровные строчки, которые означают, что все отравлены и все умрут.
Мы переглядываемся. Текст читается еще и еще раз. Нет, про летальный исход вроде не точно сказано – ведь нам так хочется верить, что мы вдохнули пусть дрянь, но не смертельный яд.
Так нелепо погибнуть от яда? Ну нет.
И на какое-то время мы забываем об этом.
Ровно на четыре часа, до тех пор пока яд не начинает действовать. Мышечные спазмы, боль в груди, дышать все сложнее. Я обнимаю брата за плечи, он делает тоже самое и вот так, подпирая друг друга, чтобы не свалиться мы отправляемся на поиски вакцины.
Много раз видели смерть вплотную, она дышала нам в лицо пороховым дымом и щурила черные глаза. Она была стремительна и жестока, проста и ясна как выстрел.
Мы забираем два последних шприца и смотрим друг на друга. У смерти стальная хватка, она сжимается на горле и все труднее дышать.
-В одном- хер знает что. В другом – вакцина. Рискнем?
-Рискнем.
-Тебе какой больше нравится?
-Вот этот.
Раз-два-три, погнали!
Вверх по вене и уповать на Господа, который всегда хранил своих святых. Берег от шальной пули, направлял и наставлял.
Что было в одном из шприцов? Яд, морфий, виагра, вакцина, хренова святая вода?
Что угодно. В одном из шприцов – все что угодно.
Весь мир сузился до кончика иглы, ее хищного стального блеска. Мы собрали все что у нас было, я поставил на черное, а брат на красное и крупье раскрутил рулетку.
Ва-банк.
Есть всего пара секунд у нас двоих, когда мы еще стоим рядом на тонкой нитке над пропастью и держимся за руки. Смотрим друг на друга.
И брату выпадает зеро.
И нитка рвется.
И он обнимает меня за плечи, начиная медленно опускаться на пол, ноги его не держат.
Вместе с ним умирает весь мир.
Весь мой мир.
Я сижу на полу, прижимаю его голову к своей груди, укачиваю как маленького ребенка, словно в далеком прошлом, шепчу ему, что все будет хорошо.
Кто-нибудь! Помогите мне. Господи, спаси его! Кто-нибудь! Да к черту, все что угодно, только спасите его! Ну пожалуйста, пожалуйста, я никогда никого ни о чем не просил, но сейчас я умоляю – спасите его. Все что хотите отдам, все что хотите сделаю, только пусть он живет, пожалуйста, пожалуйста!
В глазах призрака мелькает сострадание или мне кажется. «Больше нет вакцины. Я не успел сделать еще» - говорит мертвый доктор.
«Я поищу» говорит мертвая Тара и брови ее горестно вздернуты.
«У хирурга была еще одна» уверенно сообщает Ник.
Я мечусь из стороны в сторону, прося и умоляя, и люди отводят взгляд. Потому что понимают – ничего не сделать.
Ничем не помочь.
-Я ее потратил. Это был мой выбор, - с легкой улыбкой сообщает хирург. Словно я спросил у него сигаретку. –На него, - кивок на Мортимера.
Мортимер улыбается.
Они оба улыбаются. Там умирает Кевин, а они курят и улыбаются. Смеются.
Хирург распорядился кому жить, а кому умереть. Действительно, это его выбор.
«Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь»
Два патрона, два выстрела, две смерти.
А это – мой выбор.
Я возвращаюсь обратно. Ну вот, малыш, они больше не засмеются над смертью. Снова обнимаю, устраиваю голову брата на сгибе локтя, снова прижимаю к груди.
Мне последний раз в жизни станет страшно как в детстве, когда я пойму, что такое безнадежность.
Это видеть как умирает твой брат и не суметь сделать ничего. Это знать, что ему остаются минуты и не суметь отбить его у смерти. Это понимать, что больше никогда не будет «мы», а останется только «я».
Горе. Отчаяние. Слова. Они ничего не значат.
-Ты меня сожги, а прах…значит половину над Дублином развей… а половину в гробницу. Хочу чтоб у меня была гробница как у фараона… - даже умирая, держится, не сдается, тон почти веселый.
-Конечно, малыш… – шепчу я, глотая слезы.
Звенящая ужасающая пустота в голове, когда его сердце перестает биться.
Меня осталась половина.
-Что ты натворил, Аллен?! – кажется, это спрашивает святой отец.
Тише, отче.
Я поворачиваюсь к нему, прижимая палец к губам.
Тише, отче. Мой брат спит. Не трожь нас и не шуми тут.
Чш-ш-ш…. спи, малыш, он тебя не потревожит…
Эй, Тара, как это быть мертвой?
Джина, рассказать, почему я убил их?
Святой отец! Примите исповедь…
Я буду много говорить. С призраками и на исповеди. Спокойно и захлебываясь слезами.
Господи.
На все твоя воля.
И раз остался в живых я – значит, ты так того пожелал.
Отец Валентин читает молитву, провожая призраков. И они уходят, один за другим, уходит Кевин, мы в последний раз переглядываемся.
Да, все будет хорошо, я обещаю.
Святой отец, не бойся, я дочитаю твою молитву. Громко и четко, так, чтобы Господь точно услышал.
Он всегда услышит. Даже из самых глубин отчаяния, в которых нахожусь я, грешник.
Отчаяние есть грех. Особенно когда впереди столько дел – добраться и замочить уродов, устроивших игру, перечислить денег приютам и церкви, позаботиться о дочке Джины, забабахать брату гробницу как у фараона.
На это была твоя воля, Господи и я исполню ее.
Аминь.
@темы: РИ, Впечатления
(Поэтому чисто мастер во мне адски доволен, что игра разрулилась именно так. Судьба, видимо.)
Да красиво разрулилось. Грустно, жестковато, но красиво.
Таким образом, братья могли решить, кому выжить. Или сыграть в русскую рулетку, на "повезет
мы именно так и сделали. Я выше даже объяснял обоснованно, почему считаю, что мой ответ на вопрос Ланса по конкретной ситуации более чем имел право быть. И говоря его словами "я там какбэ умер". А говоря моими словами - решение, полностью влиявшее ситуацию, было совместным решением братьев О'Ше. Что касается причин именно смерти Энджела (и Мортимера, в общем-то), так о них написано в самом отчете игрока. Но это всё лирика, поскольку только Лансу известно, что и как он понял/недопонял/решил уточнить, это его дело.
Однако когда мне на мой комментарий на повешенный публично его комментарий, касающийся напрямую моего персонажа, да ещё содержащий отсылку к неверной информации, не просто говорят, что мое мнение не интересно (Бог с ним, чье мнение человеку важно - его дело, я не претендую ни на что), но при этом указывают кому-то (в данном случае Нэрту) будто я говорю за него, вот это лично меня уже весьма задевает, да, по личным причинам - мне, мягко говоря, не кажется верным, когда за человека говорят другие, равно как мне не кажется верным приплетание других людей и попытки вложить в их действия иной смысл, чем они несли, да ещё сделать это в категоричной форме, которая, говоря прямо, вообще не имеет право на существование, ибо только мне и никакому другому человеку известны мои мысли, соображения и мотивы, за исключением случаев, когда я выразил их вербально (письменно).
Это я касательно переходов на личности.
Мне просто не понравилось, что на человека выливали негатив по жизни, за негатив по игре. Ты сам попадал в такую ситуацию, и должен понимать, что ничего хорошего в этом нет.
Что вызвало действительно лично мой негатив, я выше уже крайне распространенно писал, так как контраргументов я не слышал, полагаю, позиция ясна и её возможность существовать никто не оспаривает.
Так что, Селена, лично мои действия ни коим образом не должны и не могут напоминать какую-либо ситуацию, в которую попадал я. Мои убеждения не изменились и политика двойных стандартов мною внутренне осуждается, сообразно, я понимаю, что тебе не понравилось в общем и целом, и предполагаю, почему ты сочла нужным высказать свое мнение, однако в отношении моих постов категорически не вижу связи с упоминаемой тобой ситуацией.
Видимо, твои действия были неверно истолкованы.
выше я ооооочень подробно объяснил их. не мгновенно, когда стоило, но лишь потому, что меня просто-напросто не было до того в сети.
А отвечать начали все, кроме него.
опять же, в очередной раз повторю, что считаю, что прокомментировать его позицию вполне мог, и не вижу в этом ничего обидного, злого или негативного. как ничего подобного не было и в тексте моего комментария. А потому уже как раз таки задели меня негативные замечания в мой адрес самого Ланса в его дальнейшем общении с другими людьми. И уж тут я, разумеется, опять же высказался. Кстати, попрежнему весьма корректно и по существу, как я надеюсь.
Цитату, Селен, приведи мне пожалуйста. Которую ты считаешь нелогичной реакцией. А то не предметный получается диалог опять же. И вот здесь "все понимаю, конечно, персонажные эмоции ещё не утихли, и за персонажа сейчас ты готов порвать кого угодно" ты не права. Видишь ли, я просто не люблю, когда мне хамят. И ролевые игры, персонажи и прочее не имеет отношения к моей агрессивной реакции на хамство.
И последнее.
"Мне просто не понравилось, что на человека выливали негатив по жизни, за негатив по игре. "
Хм, вот незадача. Я тоже не люблю, когда мне по жизни начинают высказывать за игровые обиды. А именно это Ланс и делает, начиная дискуссию с крайне уместного "чем думал Аллен?".
Селен, ты правда считаешь, что у меня есть негатив к Лансу по жизни из-за этой игры?) Ну когда убийца был обижен на труп собственноручно убитого, а?) В наоборот - охотно верю.
Негатив появился уже в процессе дискуссии. Когда я, видишь ли, стараюсь, аргументирую, а мне отвечают переходом на личности.
Селенчик, когда разговор перешел на личности, вспоминать повод уже становится бесполезно. Мне сугубо фиолетово уже, кто по игре что думал. А вот это:
Ты мужик или куда? Сложно ответить самому? -)
Говнецо поперло вслух и в глаза. Хорошо, прогресс. -)
Мне сложно понять неоднозначно. Ланс пришел сюда и начал вести себя, как хамло. За это с моей стороны получил порцию негатива. Впредь будет умнее, если будет. Если бы на Ланса наехали необоснованно, я бы понял твою фразу про на человека выливали негатив по жизни, за негатив по игре.
Человек пришел и начал некультурно себя вести. Его послали. Давай не будем продолжать разборку? Честное слово, отношения к Лансу твое заступничество уже не улучшит. Сейчас больше похоже, что он за кадром плачется тебе в жилетку, потому что сам сказать уже ничего не может.
Тебе спасибо за персонажа)
Я уже Нэрту объяснила смысл своих нестандартных действий )
Разборку и вправду пора заканчивать, согласна.