Так как в старой теме исчерпан допустимый лимит знаков (писал я далеко не драбблы таки)), продолжаю творить добро здесь.
для Akira~.
ДМК, Данте\Вердж или Вердж\Данте, в пределах R. Некий подростковый период незадолго до событий 3ей части игры. Что-нибудь активное, с юморком, но с подтекстом из предчувствия скорой оппы и жаркое лето. Рейтинга почти нет, есть нечто большее.
"Последнее лето"
-Привет тебе, разумное существо, - печально сказал Данте, откинув крышку коробки с тем, что еще сегодня утром было пиццей. Теперь это больше напоминало колонию внеземной цивилизации в миниатюре. Зелененькая плесень весело кудрявилась по всей поверхности пиццы и уже практически тянула руки к полудемону.
Не став дожидаться ответного приветствия – а оно вполне могло состояться – Данте спустил разумное существо в мусоропровод.
Желудок пробурчал похоронный марш. Жрать хотелось невероятно, но творящийся на улице ад совершенно не располагал к тому, чтобы идти добывать пропитание. Съестного в доме не было ни крошки. Холодильник сломался еще три месяца назад, а при температуре «плюс сорок в тени» еда дохла стремительно.
Такое средство коммуникации с внешним миром как телефон, по которому можно было бы что-нибудь заказать, братья раздолбали еще месяц назад в ходе очередного спора за что-то очень важное.
Данте вздохнул. Дошел до двери в ванную, откуда последние часа два слышался шум воды и постучал.
-Вердж! Вылазь! Моя очередь!
На время адской жары старший близнец избрал своим ареалом обитания ванну с ледяной водой. Шум воды не стих, но задвижка на двери щелкнула. Данте открыл дверь.
-Присоединяйся, - сообщил брат, возлежащий в воде с книгой в руках и сарказмом на лице. Надо сказать, что ванна размерами была далека от джакузи и один то человек в ней помещался с трудом. Что уж говорить про сразу двух весьма крупных шестнадцатилетних подростков.
-Куда присоединяйся? – поинтересовался Данте. – Тут вдвоем хрен поместишься. Вылазь.
Верджил отрицательно покачал головой.
-Неа. Если ты эту жару как-то еще переносишь, то у меня от нее тепловой удар, - сообщил он.
-Если ты не вылезешь, то удар будет не тепловой, а от меня, - пообещал младший близнец. Верджил скептично выгнул бровь. Высунул из воды одну ногу и махнул в сторону брата. Полетели брызги, а в ответ на это полетел рассвирепевший Данте в ванну на старшего. Разумеется, с благой целью вытащить его оттуда.
С плеском и высокими брызгами взметнулась вода из ванны, устремляясь на пол.
-Неа, - повторил Верджил, прочно фиксируя младшего брата всеми четырьмя конечностями поверх себя. – Сказал не вылезу, значит не вылезу.
-Ну блин! Мы же договаривались! Там же жарко - пипец. Ты тут прохлаждаешься, а я между прочим жрать хочу! – Данте кое-как приподнялся над близнецом на локтях, чтобы не возмущаться ему в шею и едва не приложился поясницей о кран, стратегически нависавший над водными просторами.
Верджил хмыкнул:
-А какая связь между «жарко» и «жрать»? По жаре есть вообще не хочется.
-Это кому как.
-А как же твоя разлюбезная пицца?
-Ожила.
-В смысле?
-В буквальном, - буркнул младший. – Зазеленела и потянула ко мне руки. А я не хотел становиться отцом в шестнадцать лет. Пусти.
Верджил разжал руки, Данте сел на бортик почти сухой ванны. Мстительно крутанул кран с горячей водой. Верджил довольно вздохнул и блаженно прижмурил глаза. Данте нахмурился, попробовал воду. Текла ледяная.
-Тьфу, мать… А что, горячей нет, что ли?
-Нет, - лениво откликнулся старший близнец. – Со вчерашнего, причем, дня.
-Отлично, - расстроился Данте, - жрать нечего, горячей воды нет, старший брат не держит слово. Жизнь прекрасна!
Старший окинул сию печальную картину взглядом. Выловил утонувшую книжку. Поднялся.
-Я схожу за едой. А ты помоешь посуду и выкинешь мусор.
-Может еще и телефон починить? – огрызнулся расстроенный близнец.
-А ты сможешь?
Данте пожал плечами.
-Хрен его знает… Могу попробовать. Но тогда ванна на час моя!
-Если получится – хорошо.
Верджил выбрался из остатков воды, облачился в синие шорты, что по царящей жаре было верхом элегантности, и убыл на улицу. Данте тут же занял освободившееся место. Еще неизвестно сколько брат будет ходить в поисках поесть, телефон починить не вариант, что получится, а ледяная ванна так прекрасна уже сейчас.
Помокнув в оной порядка сорока минут, Данте забеспокоился. До ближайшей точки с едой было от силы минут десять. Ну, допустим, пятнадцать. Ну, предположим, там очередь.
Когда прошло полтора часа, беспокойство Данте доросло до отметки «сильное».
А когда брат не вернулся и на закате, то беспокойство превратилось в панику. Тем более, что внезапно разнылось левое предплечье ни с того, ни с сего.
Когда один из близнецов ставил себе шишку, то второй молча шел за двойной порцией льда. Одну порцию – заработавшему шишку, вторую – себе, потому что аналогичная шишка не заставляла себя ждать. Поэтому регулярные драки между близнецами носили своеобразный оттенок мазохизма. Ударишь его – а потом лечить будешь заодно и себя. Но ведь все равно дрались, часто и помногу. За всякую, причем, ерунду. По поводу и без.
-Нет, ну что с ним могло случиться? – успокаивал себя Данте, вдеваясь в штаны и нащупывая под кроватью кроссовки. Он ведь такой же – нечеловечески сильный, быстрый и ловкий, способен одним ударом проломить грудную клетку, он полудемон, в конце концов.
А с другой стороны, в их городе люди и днем ходят с оружием даже в магазин. Потому что никогда не знаешь – когда, откуда и кто на тебя нападет. Будет это человек, зверь или вообще хренота мутировавшая.
Вряд ли Вердж пошел за едой, прихватив в качестве дополнения к элегантным шортам свою катану.
В общем- то вот она. Лежит рядом с Ребеллионом на подставке. Данте сунул за пояс штанов Эбони-Айвори и вышел в начинавшее остывать пекло.
Ночью температура милосердно падала до плюс двадцати пяти и в этом уже можно было спокойно жить.
Так. Сначала до магазина. Резво преодолев положенное расстояние, Данте покрутил головой вокруг. К ноющему предплечью добавилась саднящая боль в груди и это было уже совсем плохо.
Магазин, ясное дело, был уже десять раз как закрыт.
Данте выматерился, навернув вокруг него пару кругов. Ну куда, куда мог провалиться драгоценный братец, которому сейчас, несомненно, весьма хреново?
-Веердж! – крикнул он, понимая весь идиотизм ситуации. Пустая улица, закрытый магазин, а вокруг бегает сын Спарды и орет. Смешно, если не было бы так грустно.
Ночной город молчал. Данте пошел наобум. Иногда помогало. Вот просто идти куда глаза глядят, сворачивать куда захотелось, переходить на другую сторону улицы. Как будто тебя ведет что-то, чего ты сам не понимаешь. Но очень хочешь, чтобы оно вело тебя правильно.
Периодически, близнецы совершали подобные ночные прогулки для достижения двух целей. Одной благородной – проводя зачистку города от тех, кто нападал на беззащитных мирных жителей под покровом темноты. Второй корыстной – в карманах тех, кто нападал нападал на беззащитных мирных жителей под покровом темноты, как правило водились деньги. А кушать надо было всем, в особенности двум молодым растущим организмам.
А сейчас Данте шел сквозь город один-одинешенек и было это чудовищно неправильно.
-Эй, пацанчик, поди сюда! – донеслось из одной подворотни. – Поговорить нада, чо.
-Пошел в жопу, - меланхолично откликнулся младший сын Спарды, - не до тебя ща.
-Чомляя?!
Данте остановился, смерил взглядом лезущую навстречу кодлу, вздохнул и примирительным тоном сообщил:
-Мужики. Вот глядите, - Данте извлек на свет Эбони-Айвори, - ща обе пушки заряжены. В каждой по восемь патронов 45го калибра. Вас тут значительно меньше. Доступно?
-Да лан, пацанчик, ша. Мы чисто так –проверить. Ты тут чо, один ходишь ночью, мало ли, мож помочь надо чо. Мы ж с понятием.
-Помочь? – Данте прищурился, задумчиво провернул пистолеты в руках. – Мужики, а чо… тьфу, мать… Короче, не видели тут брата моего? Он на морду лица – ну чисто я. Даже чище…
Кодла переглянулась.
-Ну я видел, - вылез вперед один из них, растянув губы в щербатой улыбке. – А чо?
-Чо, чо… Ищу его, - хмуро откликнулся младший близнец. – Где видел?
-А чо я лох за спасибо говорить?
-Мужик, - прочувствованно сказал Данте. – Ты не лох. Ты был бы лох, если бы не сказал, где видел брата. Потому что тогда я прострелил бы тебе башку. Вот прямо сразу же после того, как ты отказался говорить по-хорошему.
-Туда шел, - понял мужик, указав в сторону городского пустыря. Помолчал. Пожевал губами. – Тока не один. Несли брателлу твоего.
-Кто?!
-А хер знает. Уроды какие-то. Мутанты, по ходу, чо.
-Спасибо, мужик, - Данте больше времени не терял, с места рванув в направлении пустыря.
За этим пустырем дурная слава ходила давно. Когда –то давно там была просто городская свалка, потом на ней расплодилось такое, что оказалось проще залить там все напалмом и поджечь, чем зачищать. Горело и воняло неделю. А пустырь потом так и остался заброшенным. Иногда на нем что-то опять заводилось и выпиралось в город, но хотя бы не в таких масштабах, как в свое время перло со свалки.
Еще только влетая на пустырь, посреди которого высились кучи хлама, ржавая арматура, догнивали старые автомобили, Данте уже знал, куда ему бежать дальше.
Пожарная сирена в душе выла матом.
-Ох ты ж еб твою-то мать! Вердж! – Данте рухнул на колени рядом с лежащим ничком братом, взгляд лихорадочно заметался вдоль его тела. Вывернутая под каким-то кошмарным углом рука. Пробитая в грудной клетке дыра диаметром с кулак. Это из чего такое? В упор из базуки в него херанули что ли? Да нет, кожа не опалена. И много, чудовищно много рваных ран. Горло. Плечи. Бедра. Да весь как из мясорубки… Губы синие, кровопотеря мама не горюй. Пульс есть. Еще б его не было. Конечно есть, куда он денется, да, Вердж?
-Хрена ж се ты за хлебушком сходил, - горестно выдохнул Данте, вскидывая старшего на плечи. – Ну ни хера себе… Ты только приди в себя и скажи – кто тебя так. А уж мы их нахер. Вообще. В фарш. К херам.
Обратный путь до дома был в десять раз короче – почти бегом – и в десять раз труднее. Потому что страшно, так страшно – вдруг перестанет биться эта ниточка пульса?
Ворвавшись в дом, Данте сгрузил брата на продавленный диван и заметался по комнатам, собирая воедино всю нехитрую аптечку, которой располагали близнецы. Аспирин. Бинты. Перекись.
А больше и нет ничего. Так и ведь и не болели никогда, а все раны и царапины зарастали так быстро, сами собой.
Почему же сейчас они не зарастают так же?
-Сестра, бинт! Есть бинт. Доктор Данте, а что делать с вот этой ниипической дырищей в груди пациента? Не ссы, сестра, щас доктор все починит, доктор знает че делать, он же, мать его, доктор! Надо промыть. Да. Сестра, перекись! Есть перекись! Бинт! Есть бинт! – когда вот так говоришь сам с собой, то оно как-то не так страшно. И неважно, что сущий бред несешь. Тут главное – не бояться.
И верить в то, что умный знающий доктор все исправит. Неважно, что этот доктор – ты сам.
Окончив обрабатывать раны, Данте пристроил голову брата у себя на коленях. Бездумно смотрел в потолок, глотал злые слезы, перебирал волосы близнеца, гладил по щеке.
Верджил пришел в себя только на рассвете. Да и как – пришел в себя. Метался, бредил, сдирал повязки, звал то маму, то брата. Данте был для него обоими. Все те три дикие страшные дня, что старший близнец провел в этом забытьи. Без сна, без отдыха. Говорил с ним, рассказывал что-то, менял бинты, пытался напоить хотя бы водой, держал, когда бред переходил в агрессивную форму.
На исходе третьего дня, старший сын Спарды затих. Данте успел задремать – чутко, вполглаза и вполуха.
-Данте… - взгляд льдистых светло-серых глаз вполне осмысленен.
-Да, Вердж? Ты как? – порывисто склоняясь над ним.
-Нормально, - слабая улыбка. – Ты неважно выглядишь.
-Ты на себя посмотри! – удерживаясь от того, чтобы не сжать близнеца в объятиях от счастья – живой. Нормальный.
-Сколько времени прошло?
-Три дня.
Верджил нахмурился, закусил губу. Потом снова посмотрел на брата.
-Ложился бы ты спать.
-Ага, щас. А если ты опять буянить начнешь?
Старший закрыл глаза.
-Не бойся. Не начну, - совсем тихо. – А ты ложись. Устал же.
Данте сдался. Все –таки четвертые сутки без сна – это слишком уже даже для полудемона. Уснул там же, вплотную прижавшись к своему близнецу и не отпуская от себя даже во сне.
Проснулся он тогда через двенадцать часов. Верджил уже был на ногах, успел снять повязки, да и в целом, держался так, словно ничего не произошло. Говорить о том, что случилось, отказался наотрез. Данте упрашивал, угрожал, злился. Верджил молчал.
Он вообще стал куда больше молчать и вести себя чуть иначе. Чуть более холодно. Чуть более отстраненно. Всего по чуть-чуть, а словно сбылась страшная сказка, в которой злая колдунья вырвала у принца живое сердце и вложила взамен в его грудь кусок льда.
Данте беспокоился, переживал, допытывался – ну скажи, ну что? Что случилось? Кто тебя так? Что произошло тогда?
Верджил молчал.
И вроде бы все оставалось как было. Споры о том, кто идет за едой, а кто моет посуду. Выпихивание друг друга с дивана, борьба за место в ванной. Драки за что-то очень важное. Только опять – никогда раньше не вспыхивал такой хищный огонек в глазах старшего близнеца во время этих драк. Никогда раньше он не получал такого удовольствия от того, что причинил своему брату боль. Никогда раньше не стремился причинить ее снова, специально и расчетливо.
И никогда раньше Данте не просыпался посреди ночи от того, что руки близнеца путешествуют по его телу уж совсем неприлично, горячие губы прижимаются к шее – не то кусая, не то лаская, а сам старший полудемон ведет себя так - странно. Непривычно. Приятно.
И, пожалуй, это было единственным приятным изменением из всех. Драки регулярно заканчивались в постели, все жестче становились ласки, все более кровавыми игры. Появился новый элемент внезапности – нельзя угадать, что отколет брат в ответ на подначку. Пропустит мимо ушей? Ударит? Затаит обиду и потом ночью оторвется по полной?
Жаркое было лето.
Когда пришла осень с ее затяжными дождями, Верджил начал все чаще исчезать, не говоря брату о том, куда собрался. Сначала ненадолго, на несколько часов. Потом на день. Потом на сутки. Потом на три дня. Потом на неделю.
Потом – не пришел совсем.
А через год на том самом проклятом пустыре поднялась из –под земли башня Темен-ни-Гру.
для Liarry
Данж по БГ. Феличе/Изольда. Юмор, романс. Ключ: "Мой муж Вас рекомендовал..."
"Принцесса и дракон"
-Феличе, я к вам по очень важному делу, - с места в карьер взяла Изольда, едва зайдя в кабинет хозяина дома. Означенный хозяин проснулся в этот знаменательный день невероятно рано – в два часа дня и на данный момент благодушно взирал на молодую девушку поверх стопки бумаг, прижатых полупустой бутылкой вина.
Изольда села. Чинно расправила юбки. Напомнила себе, что она уважаемая замужняя леди, которой не пристало вот так сразу, без элементарного «добрый день» переходить к обсуждению деловых вопросов.
-И что же вас привело ко мне на этот раз? - Риверте, лениво развалившийся в кресле, донельзя напоминал кота, который только что объел хозяев на годовой запас сметаны и теперь соображает – не подзакусить ли ему еще чем-нибудь. – Только не говорите, что опять кто-то из ваших друзей попал в беду. Это уже становится вредной привычкой.
-Что именно – попадающие в беду друзья или то, что я бегаю к вам со своими проблемами? – вскинула подбородок Изольда. – Кстати говоря, доброе утро.
Огромный черный дракон с насмешливыми синими глазами, по какому-то недоразумению выглядящий как человек, фыркнул и заметил:
-Ваша последовательность очаровательна. А что касаемо привычек, так я вас уверяю – вредны обе, - он улыбается, протягивая руку за бутылкой вина и не сводя смеющегося взгляда с Изольды.
Девушка слегка раздраженно перекинула тяжелую золотую косу за спину.
-Вы помогаете мне и Луи, доставая его из подвалов Инквизиции, и при этом говорите, что это вредно? Или это намек на то, что злоупотреблять вашей помощью не следует?
Феличе прикрыл глаза, лениво потянулся, повел плечами, запрокинув голову и по-кошачьи выгнув спину. Иссиня –черные пряди тяжелой волной плеснули через спинку кресла, хищно блеснул непонятный медальон в вырезе рубашки.
-Злоупотреблять вообще не следует, - сообщил он, возвращаясь в более приличную позу и отпивая еще вина. – Да, да, я сейчас именно злоупотребляю, не смотрите на меня с такой укоризной, вы начинаете напоминать мне Роберта.
-Я что – похожа на мужчину? – небесно-голубые глаза метнули молнию. Феличе рассмеялся и отсалютовал даме бутылкой:
-Ах, если бы хоть некоторые мужчины походили на вас, Изольда.
-В каком смысле? – девушка недоуменно сдвинула брови.
-Немногие столь же отважны, прекраснодушны и бескорыстны. Это я вам не льщу. Льщу я иначе.
-И как же?
-О, я бы пел дифирамбы вашей красоте, неземному сиянию волос, стройности стана, грации движений и, разумеется, добропорядочности. В последнем лесть бы и выражалась.
-То есть вы хотите сказать, что про стройность стана это была бы не лесть? – Изольда прищурилась. Понять – когда Риверте издевается, когда шутит, а когда говорит серьезно было почти невозможно.
Феличе окинул девушку долгим пронзительным взглядом. От кончиков туфелек, виднеющихся из-под края платья до жемчуга в прическе. Разглядывал медленно, так словно видит в первый раз и абсолютно спокойно. Отрицательно покачал головой. Изольда отвела глаза.
-Вы собирались со мной поговорить по какому-то важному делу, - лениво напомнил Риверте, допивая и отставляя на пол бутылку, - я весь внимание и, при необходимости, сочувствие.
Изольда снова разгладила складки на платье.
-Видите ли, Феличе… - наконец, начала она. – Мой муж вас рекомендовал…
-В качестве кого? – Риверте изогнул бровь. – Считайте, я уже заинтригован, а это значит, что как минимум наполовину вы своей цели уже добились. Хотите чая? Вина я вам с утра не предлагаю.
Девушка кивнула. Феличе протянул руку, дернув за шнурок. Через минуту на пороге нарисовался дворецкий – как обычно, с мученическим выражением лица и готовностью то ли убивать, то ли убиваться во взоре.
-Звали?
Риверте усмехнулся.
- Нет. Тебе послышалось, - небрежно.
На лице дворецкого отобразилась вся гамма эмоций, которые он испытывал. Титанические усилия воли требовались Роберту, чтобы не схватиться за топор и не снести господину голову. Видимо, только отсутствие топора в непосредственной близости от этой страшной участи Феличе и спасало. Изольда тихо фыркнула, отворачиваясь. Бедный Роберт. Ей было очень жаль этого славного, в общем-то парня, которому господин платил астрономическое жалование и при этом всячески издевался.
-Но раз уж ты зашел, то принеси даме чая, а мне вина.
-Это все? – Изольде казалось, что она слышит скрежет зубовный, пока дворецкий вымучивал из себя два этих слова.
-Пока да. Если понадобишься, то обязательно об этом узнаешь. Иди.
Дверь хлопнула.
-Ну зачем вы так над ним издеваетесь? – укоризненно спросила Изольда. – Он ведь старается как может.
-Я заключил пари сам с собой. И пока что проигрываю, - сверкнул улыбкой Риверте. - Кроме Роберта ни один дворецкий не прослужил у меня дольше чем неделю, а этот держится уже полгода. Если продержится еще столько же, то я, пожалуй, куплю ему дворянство. Люди с подобной выдержкой мне нужны.
-А если не продержится, то что вы с ним сделаете?
-То же, что и с остальными. Похороню в саду. Вы думаете, почему у меня такой розарий пышный? Нет лучшего удобрения, чем свежая человеческая плоть.
-Совсем не верю, - улыбнулась Изольда. – Про вас, конечно, рассказывают, что вы одержимы дьяволом и вообще чернокнижник-еретик-мерзавец, но, пока ни в том, ни в другом я вас не уличила, то верить слухам не буду.
-А хотите? – заинтересованно.
-Уличить? Пожалуй, что нет.
-Как странно. Молодая добропорядочная девушка и не хочет уличить мерзавца Риверте в каком-нибудь грехе.
-Вы сами сказали, что про добропорядочность вы мне польстили.
-Польстил. Добропорядочные девушки редко посещают мой кабинет. Обычно, дальше гостиной они не продвигаются. Так что там с моими рекомендациями?
Изольда вздохнула, упрямо сжала губы и едва не притопнула ножкой, злясь на себя. Надо же, вот уже полчаса мнется тут, как какая-то глупая курица, вместо того, чтобы сказать все как есть. Чернокнижник и еретик поймет. А если продолжить мяться и краснеть – хорошо, хоть до этого не дошло! – то не поймет. Девушка расправила плечи и взглянула прямо в темно-синие глаза:
-Феличе. Вы много чего знаете и умеете, и…
-Так, подождите, - перебил ее Риверте, - теперь вы решили начать льстить мне?
-Нет, я пытаюсь перейти к сути вопроса.
-Считайте, что вы к ней уже перешли. Итак? – почти ласково.
И как-то оно стало вдруг легко и просто.
-Феличе, а добропорядочные девушки дальше кабинета, в личные покои могут пройти? – открыто улыбнулась Изольда.
Черный дракон склонил голову к левому плечу и вернул девушке эту улыбку.
-Нет. Тех девушек, которые умудряются продвинуться до кабинета, дальше в спальню я уношу на руках. Знаете сказку про драконов, что похищают принцесс?
Открылась дверь, зашел Роберт с подносом.
-Чай даме и вино вам, как вы и просили. И печенье. Это я по собственной инициативе.
Изольда снова фыркнула. Риверте покачал головой. Роберт поставил поднос на столик и с достоинством удалился.
-Не очень хорошо помню эту сказку. А когда именно драконы похищают принцесс? И что потом с ними делают? – глядя как поднимается Феличе из-за стола и идет к ней. Заколотилось сердце.
-Зависит от полученных рекомендаций и положения звезд на небе, разумеется, - почти мурлыкнул Риверте, легко вынимая девушку из кресла и подхватывая на руки.
-Так ведь сейчас день, как вы поймете – какие там звезды? – Изольда обняла мужчину и погладила по шее под волосами, там где начиналась странная варварская татуировка, спускавшаяся вдоль хребта.
-Обойдемся в таком случае рекомендациями. Заодно проверите, насколько ваш супруг был правдив и не польстил ли мне часом.
Изольда склонила голову на плечо Феличе и коснулась пальцами амулета на его груди.
Черный дракон покрепче сжал принцессу в когтях и понес ее вглубь дома.
для Тайрэн
ОЭ, Эмиль и Рокэ, постканон любого формата (да хоть пьянка), воспоминания о прошедшем Изломе. Апрельский вечер, "ты когда-нибудь хотел вернуться назад?"
"После"
Страшное время – Излом. Древние знали, что делали, когда загодя готовились к нему как к великому бедствию.
Шар Судьбы, раз тронувшись с места, уже не остановится – он будет нестись только вперед, сминая человеческие жизни, калеча души, ломая все, что попадется ему на пути.
Выламывается эпоха. Изгибают хребет Скалы, стряхивая с каменных плеч все лишнее, бьет в землю Молния, уничтожая то, что ей неугодно, ураганом оборачивается Ветер, сметая то, что ему мешает, шквалом становятся Волны, выбрасывая на отмель то, что хранили так долго.
Излом. Страшное, дикое время. Древние знали, что нужно хранить терпение, быть аккуратными и спокойными. И внимательными - не накликать бы беды ненароком. Ведь от людей все и зависит.
Древние много чего знали.
Но любое бедствие заканчивается рано или поздно. Когда утихнут Ветер и Волны, успокоятся Скалы, отсверкают Молнии, наступит новый Круг. И что там в нем будет – снова зависит от людей.
-Миль, ты поразителен. Ездить ко мне в гости со своим вином, это тоже самое, что возить в Торку снег, - смеется Алва.
Шар Судьбы прокатился и по любимчику Леворукого. Худой, изможденный, неестественно прямо держит спину. Зацепило таки Ворона, нельзя вечно спорить со стихией и летать против ветра. Рано или поздно его порыв шваркнет птичье тельце со всей силы о скалы.
Эмиль смеется в ответ, наблюдая за тем, как слуги перетаскивают из его кареты в подвалы ящики с вином.
-Не мог же я приехать к тебе с пустыми руками? – блондины седеют так незаметно, почти и не разглядеть, разве что серебро на висках . Маршал Юга еще недавно едва ходил, тяжело опираясь на трость, а тут и пары месяцев не прошло, как верхом скачет и вообще держится так, словно Излом его никак не тронул. Это если не приглядываться.
Несмотря на то, что за окном теплый весенний вечер - в гостиной горит камин, изгоняя прочь любой намек на сквозняк или холод. Уж больно паршиво реагируют на них плохо сросшиеся кости.
Льется в алатский хрусталь вино, сверкает тревожным багрянцем в отблесках пламени. Не надо тревоги сейчас, все уже было и все прошло.
-Как там Нель? – привычно ставя бокал на подлокотник кресла, спрашивает Алва. Эмиль отводит взгляд и преувеличенно весело отвечает:
-Да что ему сделается! Жив, почти здоров. Письма мне ругательные пишет – значит все с ним будет в порядке.
Залпом пьется багрянец, бьется о каминную решетку хрусталь. На удачу. На то, чтобы и правда – все было в порядке. Бесполезно пришпоривать измученную Судьбу, истощенную Удачу, но – вдруг?
-Между прочим, я едва отбился от матушки, - геройски распрямляя плечи, сообщает Эмиль. – Она все хотела мне в карету с собой еще яблок насовать. Мешка так три. Ну зачем нам тут яблоки, скажи?
-Вот не знаю. У меня тут, знаешь ли, гранатовые рощи, - не скрыть того, как дрожит бутылка в тонких пальцах, пока Алва разливает вино. Эмиль молча отбирает у кэнналийца бутылку и разливает сам.
Будешь еще летать, синеглазый. Олень поскакал – и ты полетишь. Куда денешься.
-Робер недавно в гости заезжал, - Рокэ снова улыбается. – Они теперь с Клементом почти на одно лицо.
Эмиль поперхнулся вином и поднял на друга вопросительный взгляд.
-Оба седые совсем, но усы топорщатся бодро.
Смеяться. Пить. Вспоминать прошедшее. Заливать багрянцем то, что окрашено кровью.
Когда ночь подходит к рассвету, а второй ящик вина к концу, Эмиль непривычно серьезно спрашивает:
-Скажи. А если бы было можно – ты хотел бы вернуться назад? Исправить что-нибудь?
Ворон отрицательно качает головой.
-Нет. Я бы все равно поступил так же, как поступил. А ты?
Эмиль молчит. Вертит в пальцах бокал.
-Да тоже нет, - снова преувеличенно весело. – Разве что оказаться пару раз в нужном месте в нужное время, но хрен его тогда знает – как бы все обернулось.
Молчать. Смотреть на угли в камине, уже подернутые серым пеплом. Разбивать тишину звоном струн, звоном стекла о хрусталь.
-Учтите, маршал, я планирую вам петь до тех пор, пока вы либо не попросите пощады, либо не уснете, - важно предупреждает Алва, обнимая гитару.
-Эх, а фамильное блюдо то я не прихватил, - сокрушается Эмиль. – Такое отличное средство заставить вас замолчать.
Смеяться. Петь и пить. Пока живы – всегда есть шанс что-то исправить, раз уж прошлого не вернуть и не изменить.
Все! На этом раздача добра окончена. Я успел до Нового Года. Всех с наступающим))
для Akira~.
ДМК, Данте\Вердж или Вердж\Данте, в пределах R. Некий подростковый период незадолго до событий 3ей части игры. Что-нибудь активное, с юморком, но с подтекстом из предчувствия скорой оппы и жаркое лето. Рейтинга почти нет, есть нечто большее.
"Последнее лето"
-Привет тебе, разумное существо, - печально сказал Данте, откинув крышку коробки с тем, что еще сегодня утром было пиццей. Теперь это больше напоминало колонию внеземной цивилизации в миниатюре. Зелененькая плесень весело кудрявилась по всей поверхности пиццы и уже практически тянула руки к полудемону.
Не став дожидаться ответного приветствия – а оно вполне могло состояться – Данте спустил разумное существо в мусоропровод.
Желудок пробурчал похоронный марш. Жрать хотелось невероятно, но творящийся на улице ад совершенно не располагал к тому, чтобы идти добывать пропитание. Съестного в доме не было ни крошки. Холодильник сломался еще три месяца назад, а при температуре «плюс сорок в тени» еда дохла стремительно.
Такое средство коммуникации с внешним миром как телефон, по которому можно было бы что-нибудь заказать, братья раздолбали еще месяц назад в ходе очередного спора за что-то очень важное.
Данте вздохнул. Дошел до двери в ванную, откуда последние часа два слышался шум воды и постучал.
-Вердж! Вылазь! Моя очередь!
На время адской жары старший близнец избрал своим ареалом обитания ванну с ледяной водой. Шум воды не стих, но задвижка на двери щелкнула. Данте открыл дверь.
-Присоединяйся, - сообщил брат, возлежащий в воде с книгой в руках и сарказмом на лице. Надо сказать, что ванна размерами была далека от джакузи и один то человек в ней помещался с трудом. Что уж говорить про сразу двух весьма крупных шестнадцатилетних подростков.
-Куда присоединяйся? – поинтересовался Данте. – Тут вдвоем хрен поместишься. Вылазь.
Верджил отрицательно покачал головой.
-Неа. Если ты эту жару как-то еще переносишь, то у меня от нее тепловой удар, - сообщил он.
-Если ты не вылезешь, то удар будет не тепловой, а от меня, - пообещал младший близнец. Верджил скептично выгнул бровь. Высунул из воды одну ногу и махнул в сторону брата. Полетели брызги, а в ответ на это полетел рассвирепевший Данте в ванну на старшего. Разумеется, с благой целью вытащить его оттуда.
С плеском и высокими брызгами взметнулась вода из ванны, устремляясь на пол.
-Неа, - повторил Верджил, прочно фиксируя младшего брата всеми четырьмя конечностями поверх себя. – Сказал не вылезу, значит не вылезу.
-Ну блин! Мы же договаривались! Там же жарко - пипец. Ты тут прохлаждаешься, а я между прочим жрать хочу! – Данте кое-как приподнялся над близнецом на локтях, чтобы не возмущаться ему в шею и едва не приложился поясницей о кран, стратегически нависавший над водными просторами.
Верджил хмыкнул:
-А какая связь между «жарко» и «жрать»? По жаре есть вообще не хочется.
-Это кому как.
-А как же твоя разлюбезная пицца?
-Ожила.
-В смысле?
-В буквальном, - буркнул младший. – Зазеленела и потянула ко мне руки. А я не хотел становиться отцом в шестнадцать лет. Пусти.
Верджил разжал руки, Данте сел на бортик почти сухой ванны. Мстительно крутанул кран с горячей водой. Верджил довольно вздохнул и блаженно прижмурил глаза. Данте нахмурился, попробовал воду. Текла ледяная.
-Тьфу, мать… А что, горячей нет, что ли?
-Нет, - лениво откликнулся старший близнец. – Со вчерашнего, причем, дня.
-Отлично, - расстроился Данте, - жрать нечего, горячей воды нет, старший брат не держит слово. Жизнь прекрасна!
Старший окинул сию печальную картину взглядом. Выловил утонувшую книжку. Поднялся.
-Я схожу за едой. А ты помоешь посуду и выкинешь мусор.
-Может еще и телефон починить? – огрызнулся расстроенный близнец.
-А ты сможешь?
Данте пожал плечами.
-Хрен его знает… Могу попробовать. Но тогда ванна на час моя!
-Если получится – хорошо.
Верджил выбрался из остатков воды, облачился в синие шорты, что по царящей жаре было верхом элегантности, и убыл на улицу. Данте тут же занял освободившееся место. Еще неизвестно сколько брат будет ходить в поисках поесть, телефон починить не вариант, что получится, а ледяная ванна так прекрасна уже сейчас.
Помокнув в оной порядка сорока минут, Данте забеспокоился. До ближайшей точки с едой было от силы минут десять. Ну, допустим, пятнадцать. Ну, предположим, там очередь.
Когда прошло полтора часа, беспокойство Данте доросло до отметки «сильное».
А когда брат не вернулся и на закате, то беспокойство превратилось в панику. Тем более, что внезапно разнылось левое предплечье ни с того, ни с сего.
Когда один из близнецов ставил себе шишку, то второй молча шел за двойной порцией льда. Одну порцию – заработавшему шишку, вторую – себе, потому что аналогичная шишка не заставляла себя ждать. Поэтому регулярные драки между близнецами носили своеобразный оттенок мазохизма. Ударишь его – а потом лечить будешь заодно и себя. Но ведь все равно дрались, часто и помногу. За всякую, причем, ерунду. По поводу и без.
-Нет, ну что с ним могло случиться? – успокаивал себя Данте, вдеваясь в штаны и нащупывая под кроватью кроссовки. Он ведь такой же – нечеловечески сильный, быстрый и ловкий, способен одним ударом проломить грудную клетку, он полудемон, в конце концов.
А с другой стороны, в их городе люди и днем ходят с оружием даже в магазин. Потому что никогда не знаешь – когда, откуда и кто на тебя нападет. Будет это человек, зверь или вообще хренота мутировавшая.
Вряд ли Вердж пошел за едой, прихватив в качестве дополнения к элегантным шортам свою катану.
В общем- то вот она. Лежит рядом с Ребеллионом на подставке. Данте сунул за пояс штанов Эбони-Айвори и вышел в начинавшее остывать пекло.
Ночью температура милосердно падала до плюс двадцати пяти и в этом уже можно было спокойно жить.
Так. Сначала до магазина. Резво преодолев положенное расстояние, Данте покрутил головой вокруг. К ноющему предплечью добавилась саднящая боль в груди и это было уже совсем плохо.
Магазин, ясное дело, был уже десять раз как закрыт.
Данте выматерился, навернув вокруг него пару кругов. Ну куда, куда мог провалиться драгоценный братец, которому сейчас, несомненно, весьма хреново?
-Веердж! – крикнул он, понимая весь идиотизм ситуации. Пустая улица, закрытый магазин, а вокруг бегает сын Спарды и орет. Смешно, если не было бы так грустно.
Ночной город молчал. Данте пошел наобум. Иногда помогало. Вот просто идти куда глаза глядят, сворачивать куда захотелось, переходить на другую сторону улицы. Как будто тебя ведет что-то, чего ты сам не понимаешь. Но очень хочешь, чтобы оно вело тебя правильно.
Периодически, близнецы совершали подобные ночные прогулки для достижения двух целей. Одной благородной – проводя зачистку города от тех, кто нападал на беззащитных мирных жителей под покровом темноты. Второй корыстной – в карманах тех, кто нападал нападал на беззащитных мирных жителей под покровом темноты, как правило водились деньги. А кушать надо было всем, в особенности двум молодым растущим организмам.
А сейчас Данте шел сквозь город один-одинешенек и было это чудовищно неправильно.
-Эй, пацанчик, поди сюда! – донеслось из одной подворотни. – Поговорить нада, чо.
-Пошел в жопу, - меланхолично откликнулся младший сын Спарды, - не до тебя ща.
-Чомляя?!
Данте остановился, смерил взглядом лезущую навстречу кодлу, вздохнул и примирительным тоном сообщил:
-Мужики. Вот глядите, - Данте извлек на свет Эбони-Айвори, - ща обе пушки заряжены. В каждой по восемь патронов 45го калибра. Вас тут значительно меньше. Доступно?
-Да лан, пацанчик, ша. Мы чисто так –проверить. Ты тут чо, один ходишь ночью, мало ли, мож помочь надо чо. Мы ж с понятием.
-Помочь? – Данте прищурился, задумчиво провернул пистолеты в руках. – Мужики, а чо… тьфу, мать… Короче, не видели тут брата моего? Он на морду лица – ну чисто я. Даже чище…
Кодла переглянулась.
-Ну я видел, - вылез вперед один из них, растянув губы в щербатой улыбке. – А чо?
-Чо, чо… Ищу его, - хмуро откликнулся младший близнец. – Где видел?
-А чо я лох за спасибо говорить?
-Мужик, - прочувствованно сказал Данте. – Ты не лох. Ты был бы лох, если бы не сказал, где видел брата. Потому что тогда я прострелил бы тебе башку. Вот прямо сразу же после того, как ты отказался говорить по-хорошему.
-Туда шел, - понял мужик, указав в сторону городского пустыря. Помолчал. Пожевал губами. – Тока не один. Несли брателлу твоего.
-Кто?!
-А хер знает. Уроды какие-то. Мутанты, по ходу, чо.
-Спасибо, мужик, - Данте больше времени не терял, с места рванув в направлении пустыря.
За этим пустырем дурная слава ходила давно. Когда –то давно там была просто городская свалка, потом на ней расплодилось такое, что оказалось проще залить там все напалмом и поджечь, чем зачищать. Горело и воняло неделю. А пустырь потом так и остался заброшенным. Иногда на нем что-то опять заводилось и выпиралось в город, но хотя бы не в таких масштабах, как в свое время перло со свалки.
Еще только влетая на пустырь, посреди которого высились кучи хлама, ржавая арматура, догнивали старые автомобили, Данте уже знал, куда ему бежать дальше.
Пожарная сирена в душе выла матом.
-Ох ты ж еб твою-то мать! Вердж! – Данте рухнул на колени рядом с лежащим ничком братом, взгляд лихорадочно заметался вдоль его тела. Вывернутая под каким-то кошмарным углом рука. Пробитая в грудной клетке дыра диаметром с кулак. Это из чего такое? В упор из базуки в него херанули что ли? Да нет, кожа не опалена. И много, чудовищно много рваных ран. Горло. Плечи. Бедра. Да весь как из мясорубки… Губы синие, кровопотеря мама не горюй. Пульс есть. Еще б его не было. Конечно есть, куда он денется, да, Вердж?
-Хрена ж се ты за хлебушком сходил, - горестно выдохнул Данте, вскидывая старшего на плечи. – Ну ни хера себе… Ты только приди в себя и скажи – кто тебя так. А уж мы их нахер. Вообще. В фарш. К херам.
Обратный путь до дома был в десять раз короче – почти бегом – и в десять раз труднее. Потому что страшно, так страшно – вдруг перестанет биться эта ниточка пульса?
Ворвавшись в дом, Данте сгрузил брата на продавленный диван и заметался по комнатам, собирая воедино всю нехитрую аптечку, которой располагали близнецы. Аспирин. Бинты. Перекись.
А больше и нет ничего. Так и ведь и не болели никогда, а все раны и царапины зарастали так быстро, сами собой.
Почему же сейчас они не зарастают так же?
-Сестра, бинт! Есть бинт. Доктор Данте, а что делать с вот этой ниипической дырищей в груди пациента? Не ссы, сестра, щас доктор все починит, доктор знает че делать, он же, мать его, доктор! Надо промыть. Да. Сестра, перекись! Есть перекись! Бинт! Есть бинт! – когда вот так говоришь сам с собой, то оно как-то не так страшно. И неважно, что сущий бред несешь. Тут главное – не бояться.
И верить в то, что умный знающий доктор все исправит. Неважно, что этот доктор – ты сам.
Окончив обрабатывать раны, Данте пристроил голову брата у себя на коленях. Бездумно смотрел в потолок, глотал злые слезы, перебирал волосы близнеца, гладил по щеке.
Верджил пришел в себя только на рассвете. Да и как – пришел в себя. Метался, бредил, сдирал повязки, звал то маму, то брата. Данте был для него обоими. Все те три дикие страшные дня, что старший близнец провел в этом забытьи. Без сна, без отдыха. Говорил с ним, рассказывал что-то, менял бинты, пытался напоить хотя бы водой, держал, когда бред переходил в агрессивную форму.
На исходе третьего дня, старший сын Спарды затих. Данте успел задремать – чутко, вполглаза и вполуха.
-Данте… - взгляд льдистых светло-серых глаз вполне осмысленен.
-Да, Вердж? Ты как? – порывисто склоняясь над ним.
-Нормально, - слабая улыбка. – Ты неважно выглядишь.
-Ты на себя посмотри! – удерживаясь от того, чтобы не сжать близнеца в объятиях от счастья – живой. Нормальный.
-Сколько времени прошло?
-Три дня.
Верджил нахмурился, закусил губу. Потом снова посмотрел на брата.
-Ложился бы ты спать.
-Ага, щас. А если ты опять буянить начнешь?
Старший закрыл глаза.
-Не бойся. Не начну, - совсем тихо. – А ты ложись. Устал же.
Данте сдался. Все –таки четвертые сутки без сна – это слишком уже даже для полудемона. Уснул там же, вплотную прижавшись к своему близнецу и не отпуская от себя даже во сне.
Проснулся он тогда через двенадцать часов. Верджил уже был на ногах, успел снять повязки, да и в целом, держался так, словно ничего не произошло. Говорить о том, что случилось, отказался наотрез. Данте упрашивал, угрожал, злился. Верджил молчал.
Он вообще стал куда больше молчать и вести себя чуть иначе. Чуть более холодно. Чуть более отстраненно. Всего по чуть-чуть, а словно сбылась страшная сказка, в которой злая колдунья вырвала у принца живое сердце и вложила взамен в его грудь кусок льда.
Данте беспокоился, переживал, допытывался – ну скажи, ну что? Что случилось? Кто тебя так? Что произошло тогда?
Верджил молчал.
И вроде бы все оставалось как было. Споры о том, кто идет за едой, а кто моет посуду. Выпихивание друг друга с дивана, борьба за место в ванной. Драки за что-то очень важное. Только опять – никогда раньше не вспыхивал такой хищный огонек в глазах старшего близнеца во время этих драк. Никогда раньше он не получал такого удовольствия от того, что причинил своему брату боль. Никогда раньше не стремился причинить ее снова, специально и расчетливо.
И никогда раньше Данте не просыпался посреди ночи от того, что руки близнеца путешествуют по его телу уж совсем неприлично, горячие губы прижимаются к шее – не то кусая, не то лаская, а сам старший полудемон ведет себя так - странно. Непривычно. Приятно.
И, пожалуй, это было единственным приятным изменением из всех. Драки регулярно заканчивались в постели, все жестче становились ласки, все более кровавыми игры. Появился новый элемент внезапности – нельзя угадать, что отколет брат в ответ на подначку. Пропустит мимо ушей? Ударит? Затаит обиду и потом ночью оторвется по полной?
Жаркое было лето.
Когда пришла осень с ее затяжными дождями, Верджил начал все чаще исчезать, не говоря брату о том, куда собрался. Сначала ненадолго, на несколько часов. Потом на день. Потом на сутки. Потом на три дня. Потом на неделю.
Потом – не пришел совсем.
А через год на том самом проклятом пустыре поднялась из –под земли башня Темен-ни-Гру.
для Liarry
Данж по БГ. Феличе/Изольда. Юмор, романс. Ключ: "Мой муж Вас рекомендовал..."
"Принцесса и дракон"
-Феличе, я к вам по очень важному делу, - с места в карьер взяла Изольда, едва зайдя в кабинет хозяина дома. Означенный хозяин проснулся в этот знаменательный день невероятно рано – в два часа дня и на данный момент благодушно взирал на молодую девушку поверх стопки бумаг, прижатых полупустой бутылкой вина.
Изольда села. Чинно расправила юбки. Напомнила себе, что она уважаемая замужняя леди, которой не пристало вот так сразу, без элементарного «добрый день» переходить к обсуждению деловых вопросов.
-И что же вас привело ко мне на этот раз? - Риверте, лениво развалившийся в кресле, донельзя напоминал кота, который только что объел хозяев на годовой запас сметаны и теперь соображает – не подзакусить ли ему еще чем-нибудь. – Только не говорите, что опять кто-то из ваших друзей попал в беду. Это уже становится вредной привычкой.
-Что именно – попадающие в беду друзья или то, что я бегаю к вам со своими проблемами? – вскинула подбородок Изольда. – Кстати говоря, доброе утро.
Огромный черный дракон с насмешливыми синими глазами, по какому-то недоразумению выглядящий как человек, фыркнул и заметил:
-Ваша последовательность очаровательна. А что касаемо привычек, так я вас уверяю – вредны обе, - он улыбается, протягивая руку за бутылкой вина и не сводя смеющегося взгляда с Изольды.
Девушка слегка раздраженно перекинула тяжелую золотую косу за спину.
-Вы помогаете мне и Луи, доставая его из подвалов Инквизиции, и при этом говорите, что это вредно? Или это намек на то, что злоупотреблять вашей помощью не следует?
Феличе прикрыл глаза, лениво потянулся, повел плечами, запрокинув голову и по-кошачьи выгнув спину. Иссиня –черные пряди тяжелой волной плеснули через спинку кресла, хищно блеснул непонятный медальон в вырезе рубашки.
-Злоупотреблять вообще не следует, - сообщил он, возвращаясь в более приличную позу и отпивая еще вина. – Да, да, я сейчас именно злоупотребляю, не смотрите на меня с такой укоризной, вы начинаете напоминать мне Роберта.
-Я что – похожа на мужчину? – небесно-голубые глаза метнули молнию. Феличе рассмеялся и отсалютовал даме бутылкой:
-Ах, если бы хоть некоторые мужчины походили на вас, Изольда.
-В каком смысле? – девушка недоуменно сдвинула брови.
-Немногие столь же отважны, прекраснодушны и бескорыстны. Это я вам не льщу. Льщу я иначе.
-И как же?
-О, я бы пел дифирамбы вашей красоте, неземному сиянию волос, стройности стана, грации движений и, разумеется, добропорядочности. В последнем лесть бы и выражалась.
-То есть вы хотите сказать, что про стройность стана это была бы не лесть? – Изольда прищурилась. Понять – когда Риверте издевается, когда шутит, а когда говорит серьезно было почти невозможно.
Феличе окинул девушку долгим пронзительным взглядом. От кончиков туфелек, виднеющихся из-под края платья до жемчуга в прическе. Разглядывал медленно, так словно видит в первый раз и абсолютно спокойно. Отрицательно покачал головой. Изольда отвела глаза.
-Вы собирались со мной поговорить по какому-то важному делу, - лениво напомнил Риверте, допивая и отставляя на пол бутылку, - я весь внимание и, при необходимости, сочувствие.
Изольда снова разгладила складки на платье.
-Видите ли, Феличе… - наконец, начала она. – Мой муж вас рекомендовал…
-В качестве кого? – Риверте изогнул бровь. – Считайте, я уже заинтригован, а это значит, что как минимум наполовину вы своей цели уже добились. Хотите чая? Вина я вам с утра не предлагаю.
Девушка кивнула. Феличе протянул руку, дернув за шнурок. Через минуту на пороге нарисовался дворецкий – как обычно, с мученическим выражением лица и готовностью то ли убивать, то ли убиваться во взоре.
-Звали?
Риверте усмехнулся.
- Нет. Тебе послышалось, - небрежно.
На лице дворецкого отобразилась вся гамма эмоций, которые он испытывал. Титанические усилия воли требовались Роберту, чтобы не схватиться за топор и не снести господину голову. Видимо, только отсутствие топора в непосредственной близости от этой страшной участи Феличе и спасало. Изольда тихо фыркнула, отворачиваясь. Бедный Роберт. Ей было очень жаль этого славного, в общем-то парня, которому господин платил астрономическое жалование и при этом всячески издевался.
-Но раз уж ты зашел, то принеси даме чая, а мне вина.
-Это все? – Изольде казалось, что она слышит скрежет зубовный, пока дворецкий вымучивал из себя два этих слова.
-Пока да. Если понадобишься, то обязательно об этом узнаешь. Иди.
Дверь хлопнула.
-Ну зачем вы так над ним издеваетесь? – укоризненно спросила Изольда. – Он ведь старается как может.
-Я заключил пари сам с собой. И пока что проигрываю, - сверкнул улыбкой Риверте. - Кроме Роберта ни один дворецкий не прослужил у меня дольше чем неделю, а этот держится уже полгода. Если продержится еще столько же, то я, пожалуй, куплю ему дворянство. Люди с подобной выдержкой мне нужны.
-А если не продержится, то что вы с ним сделаете?
-То же, что и с остальными. Похороню в саду. Вы думаете, почему у меня такой розарий пышный? Нет лучшего удобрения, чем свежая человеческая плоть.
-Совсем не верю, - улыбнулась Изольда. – Про вас, конечно, рассказывают, что вы одержимы дьяволом и вообще чернокнижник-еретик-мерзавец, но, пока ни в том, ни в другом я вас не уличила, то верить слухам не буду.
-А хотите? – заинтересованно.
-Уличить? Пожалуй, что нет.
-Как странно. Молодая добропорядочная девушка и не хочет уличить мерзавца Риверте в каком-нибудь грехе.
-Вы сами сказали, что про добропорядочность вы мне польстили.
-Польстил. Добропорядочные девушки редко посещают мой кабинет. Обычно, дальше гостиной они не продвигаются. Так что там с моими рекомендациями?
Изольда вздохнула, упрямо сжала губы и едва не притопнула ножкой, злясь на себя. Надо же, вот уже полчаса мнется тут, как какая-то глупая курица, вместо того, чтобы сказать все как есть. Чернокнижник и еретик поймет. А если продолжить мяться и краснеть – хорошо, хоть до этого не дошло! – то не поймет. Девушка расправила плечи и взглянула прямо в темно-синие глаза:
-Феличе. Вы много чего знаете и умеете, и…
-Так, подождите, - перебил ее Риверте, - теперь вы решили начать льстить мне?
-Нет, я пытаюсь перейти к сути вопроса.
-Считайте, что вы к ней уже перешли. Итак? – почти ласково.
И как-то оно стало вдруг легко и просто.
-Феличе, а добропорядочные девушки дальше кабинета, в личные покои могут пройти? – открыто улыбнулась Изольда.
Черный дракон склонил голову к левому плечу и вернул девушке эту улыбку.
-Нет. Тех девушек, которые умудряются продвинуться до кабинета, дальше в спальню я уношу на руках. Знаете сказку про драконов, что похищают принцесс?
Открылась дверь, зашел Роберт с подносом.
-Чай даме и вино вам, как вы и просили. И печенье. Это я по собственной инициативе.
Изольда снова фыркнула. Риверте покачал головой. Роберт поставил поднос на столик и с достоинством удалился.
-Не очень хорошо помню эту сказку. А когда именно драконы похищают принцесс? И что потом с ними делают? – глядя как поднимается Феличе из-за стола и идет к ней. Заколотилось сердце.
-Зависит от полученных рекомендаций и положения звезд на небе, разумеется, - почти мурлыкнул Риверте, легко вынимая девушку из кресла и подхватывая на руки.
-Так ведь сейчас день, как вы поймете – какие там звезды? – Изольда обняла мужчину и погладила по шее под волосами, там где начиналась странная варварская татуировка, спускавшаяся вдоль хребта.
-Обойдемся в таком случае рекомендациями. Заодно проверите, насколько ваш супруг был правдив и не польстил ли мне часом.
Изольда склонила голову на плечо Феличе и коснулась пальцами амулета на его груди.
Черный дракон покрепче сжал принцессу в когтях и понес ее вглубь дома.
для Тайрэн
ОЭ, Эмиль и Рокэ, постканон любого формата (да хоть пьянка), воспоминания о прошедшем Изломе. Апрельский вечер, "ты когда-нибудь хотел вернуться назад?"
"После"
Страшное время – Излом. Древние знали, что делали, когда загодя готовились к нему как к великому бедствию.
Шар Судьбы, раз тронувшись с места, уже не остановится – он будет нестись только вперед, сминая человеческие жизни, калеча души, ломая все, что попадется ему на пути.
Выламывается эпоха. Изгибают хребет Скалы, стряхивая с каменных плеч все лишнее, бьет в землю Молния, уничтожая то, что ей неугодно, ураганом оборачивается Ветер, сметая то, что ему мешает, шквалом становятся Волны, выбрасывая на отмель то, что хранили так долго.
Излом. Страшное, дикое время. Древние знали, что нужно хранить терпение, быть аккуратными и спокойными. И внимательными - не накликать бы беды ненароком. Ведь от людей все и зависит.
Древние много чего знали.
Но любое бедствие заканчивается рано или поздно. Когда утихнут Ветер и Волны, успокоятся Скалы, отсверкают Молнии, наступит новый Круг. И что там в нем будет – снова зависит от людей.
-Миль, ты поразителен. Ездить ко мне в гости со своим вином, это тоже самое, что возить в Торку снег, - смеется Алва.
Шар Судьбы прокатился и по любимчику Леворукого. Худой, изможденный, неестественно прямо держит спину. Зацепило таки Ворона, нельзя вечно спорить со стихией и летать против ветра. Рано или поздно его порыв шваркнет птичье тельце со всей силы о скалы.
Эмиль смеется в ответ, наблюдая за тем, как слуги перетаскивают из его кареты в подвалы ящики с вином.
-Не мог же я приехать к тебе с пустыми руками? – блондины седеют так незаметно, почти и не разглядеть, разве что серебро на висках . Маршал Юга еще недавно едва ходил, тяжело опираясь на трость, а тут и пары месяцев не прошло, как верхом скачет и вообще держится так, словно Излом его никак не тронул. Это если не приглядываться.
Несмотря на то, что за окном теплый весенний вечер - в гостиной горит камин, изгоняя прочь любой намек на сквозняк или холод. Уж больно паршиво реагируют на них плохо сросшиеся кости.
Льется в алатский хрусталь вино, сверкает тревожным багрянцем в отблесках пламени. Не надо тревоги сейчас, все уже было и все прошло.
-Как там Нель? – привычно ставя бокал на подлокотник кресла, спрашивает Алва. Эмиль отводит взгляд и преувеличенно весело отвечает:
-Да что ему сделается! Жив, почти здоров. Письма мне ругательные пишет – значит все с ним будет в порядке.
Залпом пьется багрянец, бьется о каминную решетку хрусталь. На удачу. На то, чтобы и правда – все было в порядке. Бесполезно пришпоривать измученную Судьбу, истощенную Удачу, но – вдруг?
-Между прочим, я едва отбился от матушки, - геройски распрямляя плечи, сообщает Эмиль. – Она все хотела мне в карету с собой еще яблок насовать. Мешка так три. Ну зачем нам тут яблоки, скажи?
-Вот не знаю. У меня тут, знаешь ли, гранатовые рощи, - не скрыть того, как дрожит бутылка в тонких пальцах, пока Алва разливает вино. Эмиль молча отбирает у кэнналийца бутылку и разливает сам.
Будешь еще летать, синеглазый. Олень поскакал – и ты полетишь. Куда денешься.
-Робер недавно в гости заезжал, - Рокэ снова улыбается. – Они теперь с Клементом почти на одно лицо.
Эмиль поперхнулся вином и поднял на друга вопросительный взгляд.
-Оба седые совсем, но усы топорщатся бодро.
Смеяться. Пить. Вспоминать прошедшее. Заливать багрянцем то, что окрашено кровью.
Когда ночь подходит к рассвету, а второй ящик вина к концу, Эмиль непривычно серьезно спрашивает:
-Скажи. А если бы было можно – ты хотел бы вернуться назад? Исправить что-нибудь?
Ворон отрицательно качает головой.
-Нет. Я бы все равно поступил так же, как поступил. А ты?
Эмиль молчит. Вертит в пальцах бокал.
-Да тоже нет, - снова преувеличенно весело. – Разве что оказаться пару раз в нужном месте в нужное время, но хрен его тогда знает – как бы все обернулось.
Молчать. Смотреть на угли в камине, уже подернутые серым пеплом. Разбивать тишину звоном струн, звоном стекла о хрусталь.
-Учтите, маршал, я планирую вам петь до тех пор, пока вы либо не попросите пощады, либо не уснете, - важно предупреждает Алва, обнимая гитару.
-Эх, а фамильное блюдо то я не прихватил, - сокрушается Эмиль. – Такое отличное средство заставить вас замолчать.
Смеяться. Петь и пить. Пока живы – всегда есть шанс что-то исправить, раз уж прошлого не вернуть и не изменить.
Все! На этом раздача добра окончена. Я успел до Нового Года. Всех с наступающим))
@темы: Камша, фанфик, рассказ, "Devil May Cry", "Белый Город", Творчество
-
-
30.12.2010 в 10:21-
-
30.12.2010 в 12:21А насчет из смешного в страшное... Она примерно как-то так и происходит в жизни. Смеешься, делишь ванну, ругаешься кому за чем идти - а потом опа и пипец. Нежданчик. Вообще, в тексте понравилось что-нибудь?
-
-
30.12.2010 в 12:37Она примерно как-то так и происходит в жизни. Смеешься, делишь ванну, ругаешься кому за чем идти - а потом опа и пипец. Да, именно на это я в первую очередь обратил внимание. Мне нравится, когда тексты одновременно и красивы, и реалистичны.
Если по отдельным моментам брать, то мена зацепил момент с излечением ран. Очень знакомо - ведешь себя так, будто знаешь, что делаешь, а внутри - паника, и остается только не сдаваться.
Всего по чуть-чуть, а словно сбылась страшная сказка, в которой злая колдунья вырвала у принца живое сердце и вложила взамен в его грудь кусок льда. - Тоже цепляет.
Финальная фраза про башню (о которой я ничего не знаю) пополнила ряд упоминаний о башне, которые меня преследуют в последнее время.
-
-
30.12.2010 в 13:15мне всегда очень сложно облечь восторги в осмысленные и конструктивные слова, ибо пока я на стадии этих восторгов, я могу только попискивать от радости и подпрыгивать на месте)) очень всё нравится - диалоги, атмосфера, мыслеобразы на выходе
и, оказывается, скучал я по ним гораздо сильнее, чем думал, когда оставлял заявку на добро)
спасибо! **
-
-
30.12.2010 в 13:24Скучал? Ты не представляешь, как жоско меня крыло, когда я это писал) Внезапно, жоско, но, вроде бы, правильно)
-
-
30.12.2010 в 14:47могу представить
по факту того, как крыло меня, пока я читал) а уж пока всё это создавалось... ой-ой)
я оттащу к себе, ладно?)
-
-
30.12.2010 в 14:53Если ты как-нибудь соберешь мысль и будет фидбэк - мне будет оч. приятно))
-
-
30.12.2010 в 14:53не читай мои мысли
-
-
30.12.2010 в 17:17черт побери, зависть - такое плохое чувство.Очень понравилось. Атмосфера такая... цепляющая.
<--- алэн в тему-
-
30.12.2010 в 17:19-
-
30.12.2010 в 17:20Очень живой и правдивый текст получился. И Рокэ с Эмилем живые, что не может не радовать.
Еще раз спасибо *_*
-
-
30.12.2010 в 17:21-
-
30.12.2010 в 17:24Как чему? Я тоже хочу с вами пить х)
Аватарка с оленем же )
-
-
30.12.2010 в 17:28Насчет фразы про "я тоже хочу с вами пить!" - я прям вижу сцену явления Арно на пороге. От, я чувствую, удивились бы)
-
-
30.12.2010 в 17:30А был ли я в Сагранне? *задумчиво*
У кого-то понабрался.
И с блюдом, которое Миль забыл )))
-
-
30.12.2010 в 17:34-
-
30.12.2010 в 17:40-
-
30.12.2010 в 18:39Вот во всё вышеописанное - верю.
-
-
30.12.2010 в 18:43А верится - хорошо. Можно сказать, один из основных критериев.
-
-
30.12.2010 в 19:22А, то есть, тебя не напрягает, когда в комментах идут повторы?) Ну, буду знать.
-
-
30.12.2010 в 23:19